Marina Miller - Годы моих потерь. Из записок сумасшедшей Эм Бер

***

Он спал. Эм смотрела на него. Нежный отблеск луны тускло освещал его смуглое мускулистое тело. Она гладила его пальцами по лицу, шее, груди и опускалась все ниже и ниже, затем возвращалась снова к лицу. У него невероятно нежная и гладкая кожа. Ей казалось, что он не чувствовал её прикосновений, и от того, она могла позволить своим пальцам гулять по такому родному телу. Иногда, её пальцы на пути встречали преграды в виде родинок, или шрамов (маленьких, еле заметных), останавливались, ощупывали их и снова продолжали свое путешествие.

Эм нравилось засыпать после него. Пока он спал, она могла смотреть на него и думать о будущем. Она любила класть голову на его горячую грудь, от которой отдавало жаром, и мечтать о своем. Эм часто мечтала о том, где они вдвоем. Ей казалось, что всё время, проведенное с ним, это лучшее время в её жизни. Он пришёл в её жизнь так неожиданно, так смело и решительно взял Эм за руку и сказал «моя», что ей больше не хотелось бороться и сопротивляться.

Она целовала его сонного в лоб. Так в детстве, когда Эм засыпала, её целовали родители, и казалось, таким образом, они оберегали её от всех кошмаров.

Часто Эм смотрела на него, несколько часов подряд, не уставая. Он так сладко спал. Он даже и подумать не мог, о том, что она всё еще не спит, и всё ещё любуется им. Во сне он такой беззащитный. Эм думала, что пока она не спит, она оберегает его. И пока она рядом, ему снятся самые лучшие в мире сны.

Медленно ночь затягивала и Эм в свой омут. Он притягивал её к себе и крепко обнимал за талию сквозь сон. Эм была уверена в том, что ему снится её любовь, и даже во сне он не перестает думать о ней. В такие моменты, они были счастливы и беззаботны, как дети. Эм не хотела, чтобы эти ночи заканчивались. Никогда.

***

Эм любила проводить с ним время. Беззаботно просыпаясь по утрам, часов в одиннадцать, она еще долго обнимала его сонного, а он тяжело наваливался своим телом на её хрупкое тело, крепко обнимал. Ей было тяжело дышать, она вырывалась и капризничала, как самая вредная девчонка. Но он никогда не слушался.

Он целовал Эм, закрывал её рот поцелуями, руками и продолжал свое. Иногда это жутко раздражало, но ещё больше возбуждало, и она готова была ему все простить, в ту же секунду. Он всё это знал. Он знал её наизусть.

За время, что они проводили вместе, он изучил её вдоль и поперек: он знал все слабости, нужные точки и зоны. Он ласково и игриво шептал ей на ушко то, что она хотела слышать от него. Эм кусала его и царапала за то, что он так издевается над ней, над её телом, но не переставала позволять ему это делать с ней.

Он никогда не пользовался ей. Он предпочитал всегда спрашивать Эм обо всем, чтобы он хотел, и только после ей согласия приступал к действиям. Эм любила его за то, что он всегда о чем-то спрашивал или просил её. Ей было не стыдно, не страшно с ним.

Находясь от него вдалеке, она всегда думала о нём, представляла встречи, его и свои слова, их действия. Эм продумывала всё до мелочей. Она старалась быть для него лучшей во всём, старалась быть нежной и женственной. Он любил её утонченность. Всегда подчеркивал её индивидуальность и несхожесть с другими.

Он часто говорил Эм, что она прекрасна. Эм не была уверенна в этом, но ей нравилось слышать это от него. Она любила его голос. Особенно ей нравился его смех и улыбка. Смеялся он не часто, хотя улыбался довольно много.

Он был для неё всем миром, а она для него лишь частью его мира…

***

«Я часто пересматриваю наши с ним совместные фото. Мне нравится его томный взгляд, его улыбка. Я бы хотела, чтобы мой сын был похож на него. Сильный, невозмутимый, задумчивый „мальчишка“. Так много моментов и дней, прожитых вместе, и так мало жизни…»

Каждая улица, каждый сантиметр этого города пропитан им, везде его невидимые следы. Всматриваясь в его черты, ей кажется, что она чувствует, как уголки его губ всё ещё пахнут ей, а иногда она ощущает этот странный запах парного молока. Он пахнет так необычно. И так вкусно. Словно вкусом детства. Она смотрит на него и восхищается его загадочностью, его обаянием и ненавидит его за любовь.

Вы когда-нибудь испытывали большую ненависть к тому, кто причинил вам столько боли, одним взглядом, одним молчанием, словно разрезал вас на куски, заживо разрезая перепонки тишиной? Пытались ли вы кричать так громко, что казалось, вокруг всё рушится от крика, и вас слышит весь мир, кроме него одного?

Эм делала всё. Но больше всего она молчала. Она любила тишину, в ней нет ничего страшного. Весь страх сокрыт только в нас самих. В тишине она могла отчетливо слышать стук своего еле-еле работающего на износ сердца и стоны души. Он был в ней. Эм его чувствовала. Он был частью её сознания, её тела. Она любила его.