Серик Асылбекулы - На чужом пиру

От неожиданности Нураш не нашелся, что ответить.

– Не сможешь! – категорично ответила за него девушка.

– Это почему же? – спросил задетый ее тоном Нураш.

– Человек, который хочет стать директором, должен обладать одним очень важным качеством – он должен внушать страх. А ты робок и нерешителен, – отчеканила она, а замет, опережая его возражения, поднесла палец к губам: «Тс-с» – и прислушалась к тому, о чем говорил тамада.

– …Товарищи! – заключил свой длинный тост Айдар. – Итак, с сегодняшнего дня мы вступаем в новую жизнь. Отныне мы взрослые люди! Повторяю, взрослые! Так давайте же поднимем за это наши бокалы!

Молодежь одобрительно загудела.

– Ура! Теперь мы взрослые! Взрослые! – раздавались ликующие голоса.

– Слышишь? Оказывается, мы стали сегодня взрослыми, – прошептала Алмагуль, ласково прижимаясь к юноше.

Нураш продалжал угрюмо стоять, не поддавшись настроению окружающих.

– Ну что ты? Неужто обиделся на мои слова, – ласково упрекнула его Алмагуль. – Да пошутила я. Как будто бы сам не знаешь, что ты у нас обязательно станешь большим человеком.

От смущения Нураш залился краской.

– А ну тебя…

– Говорю же, что ты чересчур стеснителен, – поддразнила девушка.

В это время все повскочили со своих мест и потащили стулья по углам.

– Товарищи! – громко командовал Айдар. – Объявляю массовые танцы. Приказываю всем танцевать!.. Первым объявляется дамский танец!..

– Это почему же дамский танец первый?! Вначале полагается офицерский вальс! – возразила одна из девочек, давая понять этим о своей большей осведомленности в области бального церемониала.

Несколько ребят, во главе с Саламатом, выскочили гурьбой в коридор.

– А ты все еще здесь прохлаждаешься? – нарочито удивился Саламат, столкнувшись с Алмагуль.

Ребята чинно вытащили из карманов сигареты и закурили. Саламат протянул раскрытую пачку Нурашу.

– На, покури хоть…

– Ты ведь, помнится, не курил раньше? – спросил Нураш, зачем-то беря сигарету.

– Ну, старик, теперь времена другие настали, – растянулся в улыбке Саламат. – Теперь мы взрослые.

– Вижу, что взрослые: на ногах едва стоите, – раздражаясь чему-то, бросил Нураш.

– Еще бы! Рюмок по пять-шесть пропустили, – не замечая раздражения Нураша, прихвастнул Саламат. – Хочешь, выпьем еще?

– Там, что ли?

– А где ж еще?

– Неудобно как-то, – неожиданно для себя заколебался Нураш.

– Вот дает… Даже в свой праздник чего-то праздник чего-то боится, – с чувством превосходства произнес Саламат. – Ладно уж, я сейчас…

Не вынимая изо рта дымящейся сигареты, слегка пошатываясь, Саламат прошел в комнату и вскоре вернулся с початой бутылкой водки в руках.

– Ничего, кроме «русской», не осталось, – разлился он в широкой пьяной улыбке, наполняя водкой граненый стакан.

– Что ж ты до краев набухал, – упрекнул его Нураш, боязливо поглядывая на протянутый ему стакан.

– Ничего с тобой не случится. Пей – мужчина!

Нураш впервые в жизни держал в руках стакан водки. Ее острый, бьющий в ноздри запах заставил его сморщиться, как только он поднес стакан ко рту.

– Ну что ты тянешь! Выпей залпом! – подбодрил его один из стоявших рядом ребят.

– Пить, так пить! И нечего морщить нос, как невинная девочка, – бросил другой. – Да не бойся ты! Так только хуже себе сделаешь.

Нураш зажмурился и начал пить крупными глотками, неимоверными усилиями скрывая свои страдания…

Спустя некоторое время они пошли в комнату, где разгорались танцы. Нураш присел на один из стульев, отставленных в сторону, ощущая, что в висках начали гулко отдавать удары сердца.

Комнату заполнила музыка. Все та же песня, исполняемая тонкоголосым юношей, под которую кружились пары танцующих. Нураш поискал глазами Бибижан.

В последнее время между ними что-то произошло. Кажется, он ни в чем перед ней не виноват, а девушка упорно его избегает. Хоть бы сказала…

Неожиданно Нураш вспомнил недавнее происшествие на улице.

– Теперь все… все кончилось… Ну и пусть, пусть! – прошептал он громко т оглянулся по сторонам в испуге, что кто-то услышал его.

Несколько девочек и ребят у окна о чем-то горячо спорили. Среди них была и Бибижан. Музыка заглушала голоса, и расслышать их было невозможно. Видно только было, что спор их всерьез затянулся. Особо горячились ребята, серди которых выделялся Айдар. В привычной своей манере говорить, размахивая руками, он что-то доказывал. Иногда он обращался к Бибижан, но девушку, похоже, не увлекал спор, и она безучастно кивала головой.