Владимир Крупин - Стояние в молитве. Рассказы о Святой Земле, Афоне, Царьграде

– Это ваши вещи?

– А чьи же? – отвечала женщина. – Я же их тащу.

– Положите на них руки.

Женщина послушно положила.

– Расстегните молнию на сумке наполовину.

Молнию заело, женщина тянула за язычок. Таможенник ждал. Наконец молния затрещала, сумка раскрылась. Показались горлышки бутылок, пучки свечей и букетик веток.

– Закройте, – приказал таможенник.

Сумка не закрывалась. Я дернулся помочь, мне запретили. Таможенник, весь красный и взмокший от напряжения, шлепнул печать на выездную декларацию. Протянул женщине. Она с чувством благодарила:

– Ой, миленький, дай тебе Бог доброго здоровья, ой, какая же у тебя тяжелая работа.

И ведь она молится сейчас за него.

Чем еще удивительна Святая Земля: на ней за десять дней празднуешь все двунадесятые праздники – от Благовещения до Вознесения, все Богородичные праздники, все события евангельской истории. Молитвенность наших православных является броней, за которую не проникают ни крики торговцев, ни атеистический комментарий гидов, ни обираловка на всех углах и во всех гостиницах – ничего. Мы в Святой Земле, слава Тебе, Господи! Самые горячие молитвы возносятся через лазурное палестинское небо к Престолу Господню из уст православных. Сколько записочек о здравии и упокоении подается во всех монастырях! Православные не делают различия, какая конфессия юридически владеет храмом в том или ином месте, православным главное: здесь был Спаситель, здесь произошло евангельское событие. Кто владеет церковью: католики, бенедиктинцы, францисканцы, греки, армяне, – не важно, везде православные молятся и плачут. Конечно, обидно, что годы разделения Русской Церкви привели к тому, что Русская Зарубежная Церковь утратила многие святыни, но, слава Богу, все потихоньку возвращается.

Много раз я невольно замечал, как наши паломники старались хоть чем-то да помочь Святой Земле. Видел, как две женщины торопливо собирали мусор с дорожек у католического монастыря, видел, как помогают старушке в Кане Галилейской таскать воду к цветнику. Можно ли себе представить в такой роли любого туриста из любой страны? Я говорю не в осуждение. Это же не входит в круг их обязанностей.

С нами были священники из Ставрополя, Краснодара, Москвы. Они привезли много свечей и в Храме Воскресения – это второе название Храма Гроба Господня – ставили их у Гроба, у Камня помазания, особенно у Голгофы. Пламя освещало внутренность храма все сильнее, и дежурный грек, что-то сказав весело, пошел и стал выключать электричество. Монахиня мне перевела его слова: «Так много света из России, что можно обойтись без искусственного освещения».

Во все дни пребывания в Святой Земле я ни разу не почувствовал себя за границей. Святая Земля – что русская земля. Для православных посещение евангельских мест – это путешествие по Святой Руси.

Святая Земля! Живи вовеки, и мы не умрем.

Крестная смерть Спасителя поставила Голгофу и Гроб Господень в центр мироздания. Где тот храм Соломона, пирамиды фараонов, башни Вавилона, маяк Александрии, сады Семирамиды, мрамор Пальмиры, где все богатство века сего? Все прах и тлен по сравнению с подвигом Христа.

Все в мире навсегда стало сверять свое время и время вечности по Христу. Все события в мире – это противостояние тех, кто за Христа, и тех, кто против. И другой битвы не будет до скончания времен.

Нам, малому стаду Христову, православным людям, дано величайшее счастье, выше которого нет, – причащаться Тела и Крови Христовых на Божественной литургии. И где бы она ни свершалась – в великолепном соборе ли, в бедной деревенской церкви, – значение ее одинаково и огромно: мы принимаем в себя Христа, свое единственное спасение. И все-таки никакая другая литургия не может встать вровень с той, что происходит ночью на Гробе Господнем в иерусалимском Храме Воскресения. Это только представить – Чаша с Телом и Кровию Христа ставится на трехдневное ложе Спасителя, освящается и выносится для приобщения участникам ночного служения.

Аз, грешный и недостойный, несколько раз был на ночной службе у Гроба Господня. И особенно помню первую, когда поехал на нее вместе с монахинями из Горненской обители. Было близко к полуночи. Ни обычного шума машин, ни людей, только огни по горизонту, только свежий ночной воздух и негромкое молитвенное пение монахинь.

От Яффских ворот быстро и молча шли мы по странно пустым узким улочкам Старого города, сворачивая в знакомые повороты, ступая по гладкости желтого, а сейчас темного мрамора. Вот широкие ступени пошли вниз, вот поворот на широкую площадь перед храмом. Справа – Малая Гефсимания, слева – вход в храм, прямо к Камню помазания. У входа – расколотая небесной молнией и опаленная Благодатным огнем колонна, даровавшая именно православным Божию милость схождения огня в Страстную Субботу теперь уже далекого XIX века. Прикосновение к колонне, влажной от ночной росы, освежает и дает силы на предстоящую службу. А силы нужны. До этого у меня был счастливейший, но и очень трудный день, когда я с утра до вечера ходил по Иерусалиму, говоря себе: «Иерусалим – город Христа, значит, это и мой город».