Николай Бредихин - Каникулы на Земле. Футурологический роман

– Вам известно значение слова «гендерлесс»?

Вопрос был не столько идиотский, сколько формальный. Третья ступенька: подразумевалось, что человек уже достаточно подготовлен к подобной встрече, ответы должны отлетать от зубов. Как и положено на экзамене.

– Да, конечно.

Девушка была не без юмора: она мне довольно подробно, усиленно жестикулируя, обрисовала разницу между понятиями «гендер» и «секс», «гендерлесс» и «секслесс». Ей было скучно, но она понимала, что надо терпеть: скоро и ей самой придётся заниматься такими уточнениями. А может, и не придётся.

– Как вы представляете себе своё участие в Проекте?

Девушка вздохнула и отпила немного кофе из чашки.

– Хирургическая операция. Гормональная терапия. Потом я потеряю всякий интерес к сексу, в частности к противоположному полу. Как я понимаю, вопросы здесь задаёте только вы, я вправе лишь отвечать?

– Да, вы правильно понимаете, – слегка улыбнулся я. Мне никак не удавалось пока, несмотря на все свои усилия, преодолеть в себе некоторую скованность, а надо было больше улыбаться, шутить, стараться снять напряжение у собеседника, чтобы вызвать его на предельно откровенный разговор.

– Что вас побудило присоединиться к нам? Какое-нибудь жизненное потрясение, разочарование?

(Внимание! Суицидников, депресушников – вообще всех, кто кидался в наше объявление, как в омут, от разочарования, бесперспективности, отчаяния, мы отсеивали сразу. Такой контингент нам был совершенно ни к чему. Что называется, не пришей к штанам рукав. Непременным условием участия в Проекте был осознанный выбор. Интересно, как получится в этот раз?)

Девушка встрепенулась: по-видимому, впервые в нашем общении нашёлся вопрос, который задел её за живое.

– Вы знаете, я много наблюдала с самого детства, как живут, общаются между собой мои родные, близкие, родители, и не видела в их отношениях ничего для себя интересного. Кстати, у них до сих пор ничего не изменилось: тянут лямку, никаких особенных радостей в жизни. Позже личные впечатления от общения с мужчинами лишь усугубили негатив. Особенно меня удручала дискриминация. Во всём. Возмущало, в частности, что женщина воспринимается «сильным полом» либо вообще как нечеловек, либо как существо второго сорта.

Я насторожился, встал внутренне, как собака доберман, в боевую стойку.

– Но ведь можно было перевоплотиться в мужчину. Стать транссексуалом, например. Сейчас такие операции сплошь и рядом делаются.

Глупый, очень глупый вопрос, но моя собеседница и его стерпела.

– И подвергнуться потом ещё большей дискриминации, уже как «транс»? Да ещё уполовинить гормонами продолжительность своей жизни? Хороший совет. Но он меня почему-то не воодушевляет.

Так я долго нёс всякую чепуху, получая в ответ не менее тупые ответы, пока не исчерпал в итоге ресурс времени и не выловил в шпаргалке, которую сам же и составил для себя и с которой не расставался на своих встречах, фразу из разряда обязательных для финала:

– Скажите, а если вашу кандидатуру не утвердят, что вы будете делать дальше?

Девушка пожала плечами и ответила достаточно уверенно:

– Я от своих решений никогда не отступаю. Соберу денег на частную хирургическую клинику (наверняка такая услуга в них со временем появится) и всё-таки воплощу свою мечту в жизнь.

Я выключил диктофон и вздохнул с облегчением: наконец-то закончилась очередная сегодняшняя нудятина и можно было топать домой, чтобы побродить в Интернете или посмотреть телевизор, а после, плотно поужинав, без особой спешки написать серию «отчётов о проделанной работе». Интересно, сколько мне за них заплатят? Надеюсь, больше, чем я получал до сих пор за анализ анкет? Кстати, надо не забыть взять копию счёта за ужин. Зачем тратить собственные деньги; кто знает, может моя инициатива не покажется начальству излишней?

Девушка не ушла, она терпеливо дождалась, пока я закончу расчёт с официанткой, затем весело улыбнулась:

– Боже, какое счастье, что наконец позади эта тягомотина. Меня Юлей зовут. Я из посёлка Северный.

– И где, интересно, столь загадочное местечко находится? – с кислой миной, для того только, чтобы поддержать разговор, уточнил я.

– На севере, естественно, – расхохоталась Юлия. – Или, как у нас обычно принято говорить – «на северах». Ну а если особая «привязка на местности» требуется, могу на карте показать. Хотя там вполне может её не оказаться. Военный городок.

Я не знал, что мне делать. Как-то не верилось, что нас не подслушивают, не снимают на видео. Перспектива вылететь из Проекта, особенно вот так, всего только за слишком длинный язык, меня не привлекала ни в малой степени. «Юля-Юла» вполне могла оказаться журналисткой, представительницей надзирающих органов, да и просто проверяющей из нашей же собственной «конторы». Кем угодно. И самое лучшее, что я мог сделать сейчас – тактично распрощаться с нею. Но я размышлял слишком долго, а надо было поддерживать игру.