Анна Лисовская - Сад

Анна благодарила таксиста за рассказ, они подъезжали к турникетам аэропорта. «Спасибо, – сказала девушка, – вы всегда меня сопровождаете, и путешествия удаются. В прошлый раз, когда мы разговаривали, я записала в заметки ваше выражение „спать как пожарная лошадь“ – до последнего момента, крепко-крепко, всегда, когда возможно. С лошадьми связано много выражений, но такого я не слышала раньше». Таксист рассмеялся, очень приятно рассмеялся, и они простились.

В полете она думала об озарениях, о внутренних потрясениях человека, когда он общается с природой. Описанные в книгах пробуждение, обострение внутреннего чувствования, осознание взаимосвязи всего живого и включенности в общую Вселенную. Анна обратилась мыслями к тому моменту, когда она лежала навзничь на снежном покрове горы Эльбрус, глядя в небо и на видневшуюся вдали корону горного хребта. (Накануне стегала метель, потоки ветра и снега неслись с немыслимой скоростью по горе). Ветер скользил по лицу. Струи воздуха и снежинки нежно касались носа и щек Анны, словно гладили ее. Очень неуютно стоять на горе, когда упругие потоки воздуха толкают тебя, встречая сопротивление тела. А в эти минуты ветер дул довольно сильно. Она же легла на наметенный настил, в снег. Развела руки широко в стороны. И замерла. Оказалось, что когда не служишь препятствием ветру, он, вместо того чтобы толкать и обжигать колючим снегом, овевает свежестью, играет с тобой, как с дитятею, щекоча снежинками нос, забавляет и нежит.

Это было ранним утром, солнце еще не взошло, большой яркий диск быстро выкатывался из облака над седловиной горного хребта. Ночь накануне сопровождалась снежной бурей, которая стала полновластной хозяйкой на горе и спешила навести свои порядки: перестала работать канатная дорога, не было ничего видно на два метра вперед, сильнейший ветер тряс вагончики, где укрылись Анна и ее спутник Дильдар. И затем стихия отключила электричество на горе. Буря покрыла собою все, все обволокла белой колючей пеленой. Ветер хрустел и, словно листами плотного картона, бил по цилиндрическим вагончикам-бочкам. Анна и Дильдар спрятались в одном из вагончиков, оставшись в темноте без обогрева электрической печки. В аскетичном лагере были только они вдвоем, два человека на большой высоте над уровнем моря. У них была одна свеча и восемь одеял на двоих.

Под свист ветра, превозмогая холод, на разных сторонах деревянного настила, служившего кроватью, каждый из этих людей думал о другом, мечтал прижаться к теплому телу, утонуть в объятьях. Ветер стегал напропалую, со звуком огромного выбиваемого одеяла, и потом снова метель хрупала, словно разламывая листы картона. Они же мечтали друг о друге, вместе в мыслях, отдельно физически. На время удалось забыться, путники погрузились в сон. Ночью Анна проснулась, и было очень светло, пространство бочки освещала свечка, она стойко держалась уже много часов, не оставляя путешественников во мгле. Но светло было не только от свечи – за окном тоже. Девушка удивилась. Быть может, это свет от фонаря на канатной дороге? Может быть, починили нарушенное бурей, и теперь есть электричество? Она вскочила с настила и побежала через холод щелкать выключателем, но все бездействовало, значит, свет был не электрический. Анна завернулась в куртку, на ощупь зашнуровала ботинки и, отвернув железную щеколду, вышла из вагончика. Ветер бросился ей в лицо, девушка быстро отвернулась. И замерла. Луна ярчайшим светом освещала гору. Свет был особенный, странный, потусторонний, неправдоподобно яркий. Цветом сливок залито было пространство, в той молочности сквозь ночь виднелось зависшее над горой лентикулярное облако в форме широкополой шляпы. Это довольно редкое явление, его создают стремительные потоки воздуха. Недвижимое, на том же месте, облако провисело всю ночь и встретило день.

Вернувшись в вагончик, Анна улыбнулась – это были счастье и нега, и таинство. Теплый свет свечи, свет огня, свет луны, так много теплого света, делающего ночь прекрасной. Люди на горе были словно в капсуле из этого теплого света, посреди свободного пространства, одни, но не одиноки, а заключены меж заботливых ладоней мирозданья. Точно так же, как с осторожностью и трепетом путник, смыкая пальцы, черпает воду из горной реки близ водопада, на миг задерживая дыханье. Вселенная нежила забывшихся, ничего не знающих людей, то отпуская в прозрачную тонкую сферу, то прижимая к груди. Что может быть уютнее, чем приникнуть к ней в тонких клубах, в лучезарных слоях сущности, в системе систем? Дильдар, прикосновения которого она познает, равно и он познает ее, шелковистый художник, утонченный, легкий (касания едва осязаемые, словно ласковые поглаживания ветра), был рядом с ней. Высшее и всеобъемлющее вокруг и организм человека внутри. Анна изумилась, поняв свое тело как мощный генератор тепла. Он грел энергией ближайший слой, в котором холод снега на горе и лед в бутылке на настиле вагончика. Живущий греет собой близкое к нему окружающее. В этом читалось предназначение человека в подлунном мире.