Евгений Орлов - Период второй. Семилетка

Софья Ильинична помолчала немного, подумала, а затем твердым взглядом уперлась в темноту левее Фрола и заявила:

– Тогда спрашивайте тоже по существу.

– Может, поучишь меня, как вести допрос?

– Нет, конечно, я в Вашей профессии не разбираюсь.

– Не разбираешься, тогда не умничай.

Фрол уже с не наигранной злостью уставился в ярко освещённое лицо, обдумывая линию допроса. Помолчав, строго спросил:

– Сначала поясни-ка, голуба, какого рожна ты оказалась в рабочее время на вокзале? По графику у тебя дежурство сегодня с утра и до восьми вечера.

– У меня три смены сверхурочных на ночном дежурстве отработаны. На вокзале я это объясняла товарищам. В моих вещах, в сумочке справка лежит от заведующей, что я отпущена на сегодня и на завтра.

– Тамбовский волк тебе товарищ, а не наши сотрудники. А справка эта годится для нужника или чтобы заведующую твою под военно-полевой суд подвести.

Заметив, как встревожено глянула она в то место, где предполагала увидеть Фрола – ощутил удовлетворение: " Ну вот, забегали глазки, не хочешь своих подводить».

Софья Ильинична как можно безразличнее произнесла:

– Заведующая здесь не причем. Я просто поясняю, что у меня отработанное время есть.

– Ты «Коммуну» читаешь?

– Да, каждый день. Мы выписываем её.

– Читала, по сколько дают прогульщикам за один день уклонения от работы? А ты, выходит, два дня волынить собралась.

– Повторяю, у меня законно отработанные сверхурочные смены. Я на законном основании собралась на полдня съездить к больному брату в Рамонь.

– На счет брата в Рамони ты, голуба, наплетешь кому-нибудь другому. Не значатся у тебя родственники в Рамони. Ежели собиралась ехать из города – обязана получить разрешение. Предупреждали? – Мельком глянул на её лицо, чтобы увидеть, какие чувства вызовет его осведомленность, но не заметил никаких проявлений и продолжил, – Спекуляцией ты решила заняться на вокзале, а не больного навещать. Купила в наркомовском магазине на заводе подешевле, а с приезжих втридорога содрать решила. В городе ограничены ресурсы. Родина всё, что может, направляет для поддержки фронта. А ты пользуешься временными трудностями страны для достижения своих спекулянтских целей.

– Я имела в виду не своего брата, а брата невестки, он у неё…

– Молчать, пока тебя не спросят, – перебил её Фрол и громко стукнул ладонью по столу.– Сколько потянут по спекулянтским ценам хабари в твоей корзине?

Софья Ильинична втянула голову в плечи и сидела зажмурившись. Когда молчание затянулось, он с угрозой спросил:

– Что, в молчанку играть собралась?

– Я не молчу.

– А я что-то не расслышал, сколько собиралась наспекулировать тем, с чем тебя на вокзале взяли.

– Перед арестом я поезд ожидала. Торговать не умею, а спекуляции тем более не обучена.

– Что ж ты умеешь? Умеешь только шашни крутить со спецами из Москвы? Опять молчишь? Тебя спрашиваю.

– Я не знаю, что отвечать на такой вопрос.

– Для начала скажи, где ты встречалась с инженером Соколовым до его приезда на завод Ворошилова.

– Мы познакомились, когда он приехал в Воронеж, а раньше я его не знала и не встречалась.

– Дома он у вас часто бывал?

– Не часто, но заходил иногда.

– Твой Иван где был в тот день, когда самолет у вас на аэродроме подожгли?

– Я о таком случае не слышала.

– Врешь, стерва.

– Нет, я сказала правду.

– Тогда скажи правду, чем он занимался, где был и что делал в день аварии и за день до того, как заводской транспортный самолет разбился?

– На работе. Где же ему ещё быть?

– Что говорил про аварию?

– Переживал. Все волновались, когда услышали, что самолет с начальством в аварию попал.

– Он рассказывал, кто из руководства завода пострадал?

– Тогда об этом весь завод и в поселке все говорили. Думали, что Шенкман больше вставать на ноги не сможет. Сочувствовали всем. И Шенкман, слава Богу, ходит уже полегонечку.

– Последний раз предупреждаю. Отвечай точно на мои вопросы, – и он опять в упор посмотрел в лицо арестованной.

Софья Ильинична уже немного привыкла к слепящему лучу и различала очертания следователя. Под его взглядом она смиренно опустила глаза, но сидела спокойно и с достоинством.

Фрол ненавидел эту женщину. Злоба все сильнее окутывала его разум, мешала сосредоточиться. Достала до печенок. Слава Богу, у меня и опыта, и знаний, и авторитета достаточно, чтобы упрятать такую хоть в лагерь, хоть на поселение. Жалко, что по нашей линии москвичи из ГПУ молчат, не требуют сообщников выявлять по делу Ивана. Её саму тяжело раскрутить на шпионку или диверсантку, даже распространительницу вредных слухов из неё не слепишь. Хрен с ней. Оформлю прогулы, спекуляцию, нарушение режима. Пусть НКВД до суда доводит.