Евгения Насикан - Мозаика историй

Однажды на улице Башмачников в ювелирной лавке Гюстава прозвонил колокольчик.

– Здравствуйте, господин, Гюстав! – вежливо обратился к старику мальчик лет девяти. – Выгравируйте, пожалуйста, на этом колечке «Любимой Анне от Германа».

– Молодой человек, вы еще так молоды. Давайте лучше я напишу «От Германа с любовью?»

– Вы полагаете так более, звучит?

– Я уверен, так ей будет приятнее читать.

Когда гравировка была полностью готова, старик, поправив очки, взглянул на Германа и протянул ему маленький платочек, на котором красиво атласной ниткой была вышита буква «А». Он сказал, что лучше футляра для такого подарка не придумать. Платочек когда-то вышила его любимая жена, Анна. Сердце Германа колотилось в такт его шагам. Солнце катилось за его спиной, перепрыгивая с крыш узких улиц на натянутые тенты летних кафе и цветочных лавок.

В шесть все собрались пить чай. В гости по случаю новоселья были приглашены новые соседи.

Взрослые обсуждали новости страны, города и их старинного дома. Герман с Анной любовались его новой скрипкой и натирали канифолью смычок. Канифоль – это кусочек смолы, которым натирают волос смычка. Без нее скрипка не звучит. В кармане маленького скрипача всегда был запасной кусочек. Ему приходилось много репетировать и тренировочный час дома, по наказу отца, составлял, как и в школе, сорок пять минут. Чтобы занять гостью, он принялся нащупывать в кармане канифоль, но, увы, находил только вышитый платочек ювелира.

Чаепитие прервалось в самом разгаре, все присутствующие теперь были заняты поиском заветного кусочка смолы.

– Что за переполох? – недоумевали соседи.

Им объяснили – изготовление канифоли бывает разным, но всегда очень дорогостоящим. Некоторые производители добавляют, к примеру, в канифоль настоящую золотую пыль, а также серебро, олово и даже пыль железных метеоритов.

Герман вел поиск энергично, переворачивая все вверх дном. Анна же расположилась у окна и стала скучать вместе с хомяком Билли. Хомяк был толстым и добросовестным, как и его хозяин. Целый день он ел, спал и крутил колесико Времени, подсчитывая свой короткий век. У Анны тоже был хомяк, но от его клетки не было никакого запаха, а здесь она чувствовала, как пахнет в сосновом лесу на их даче.

– Герман, – спросила она. – Что за опилки стелешь ты в клетку Билли? Так пахнет лесом…

Оказалось, Билли сбежал, когда чистили клетку и по возвращении, у беглеца за щекой уже был припасен кусок канифоли, которую, по забывчивости, на столе оставил Герман. Теперь остались только переживания по поводу здоровья хомяка, которые развеял отец Анны, ветеринар. Он сказал, что хомяки еще и не то едят.

Допивали чай уже вечером, пересказывая отличный метод местного сыщика Анны, рядом с чашкой которой, лежал батистовый платочек с подарком.

Этот и другие рассказы вы сможете прочитать в книге Теи Либелле « Стрекоза».

– Бабушка, бабушка, смотри, над нами стая журавлей, – восхищённо затараторила Танюшка.

Евдокия Гавриловна подняла голову вверх и замерла. Высоко летел журавлиный клин. Один Журавль спустился ниже других и кружил прямо над их головами. Он так пронзительно курлыкал. Крик, как из раненого сердца…

– …мы те, кого оставил на земле, – пропела Евдокия.

– Бабушка, почему ты плачешь? – спросила встревоженная внучка.

– Там твой Дедушка, он превратился в белого журавля, – грустно ответила Бабушка. Слёзы ручейками текли по её добрым морщинкам.

– А как это: «превратился в Журавля». Он что, волшебник?

– Да внученька, он – волшебник. Он спас много жизней. И дорого за это заплатил.

– А чем он заплатил? Долларами?

– Нет, дороже.

– Золотом? Где же он столько золота взял? Чтоб за всех заплатить.

– Он заплатил самым дорогим, что есть у человека – своей жизнью.

– А разве ему не жалко было свою жизнь?

– Жалко, милая. Но ещё более жалко ему было таких малышек, как ты.

– Если этот Журавль – мой Дедушка Иван, что же он говорит нам? Ты же должна его понимать.

– Он говорит, что ни о чём не жалеет. Что часто смотрит на нас и радуется. И ругает меня, что я плачу. Он никогда не мог позволить мне плакать.