Ольга Раковецкая - Танец дыма

– Я вам ещё раз объясняю. Для этого ходят специальные маршруты, у них есть свой номер, туда нужно было садиться. И то вас пустят при предъявлении паспорта болельщика и билета. Выходите на следующей.

– Вот, – обратилась ко мне вдруг худощавая женщина с огромной татуировкой на ноге. Я присмотрелась: иероглиф. – А потом про нас в новостях будут показывать, что мы неадекватные, спорим из-за каких-то автобусов.

На первый взгляд я бы решила, женщина танцевала в балетной труппе, так что мы не углубились в политику и правильно сделали. Тем более на Адмиралтейской японцы вышли, и конфликт оказался исчерпан. Просто время, просто жизнь.

Потом я вспомнила о завсегдатае другого места. Он работал в центре спортивных ставок. Поразительно, но ведь я не видела его добрых три недели, как раз пока шёл чемпионат. Жаркое время для всех петербуржцев, все по-разному принимали матчи исходя из своего образа жизни и предпочтений.

И всё же передо мной сидел человек и чём-то активно делился. Я решила: раз основную часть рассказа я и так пропустила, не буду оставаться на следующую.

– Как вас зовут? – задала я вопрос, вставая с места и поправляя полы платья.

Индиец растерялся.

– Дивайе.

Я подала руку.

– Приятного вам дня, Дивайе!

Одно имя способно дать возможность взорваться огромному количеству салютов. Мне кажется, главное, чтобы в складах был нужный материал, а остальное – ожидание нужного Дивайе.

Приятно ведь.

В моём родном городе (он считается провинциальным, численность населения не дотягивает до миллиона), в моём родном дворе, что находится напротив отчего дома, развернулся, вот уже как двадцать лет, городок для детишек и собачек. Много качелей, турникетов, горок. Карусели есть, правда ход у них так себе – заваливаются, но всё же крутятся, и мы зовём такое развлечение каруселью алтайской. Краска городка выцвела. Всё такое блёклое, но говорят, скоро должны освежить двор, и городок станет как прежде.

Тропинка из бетонных квадратов пересекает площадку от начала и до конца. Так себе дорога. Я помню, в раннем возрасте обнаружила прямо возле горки дохлую крысу и с тех пор старалась обходить стороной неприятный участок площадки. Ну, каждому – своё, кто дохлых крыс видит, а кто деньги находит или же просто любуется красотой вокруг. Я себя за это не журю. На самом деле там была крыса – что я могу добавить?

Детей куча. Они везде, к ним привыкаешь, им всё равно, кто ты. Как полагается в любом дворе, наша площадка имела две длинные скамьи. Непримечательные, так же выцветшие, косые, но сидеть на них можно, стоит ли жаловаться? По бокам раскинулось десять отборных крупных шин для грузовиков. Они покрашены в странный оттенок зелёного. Это клумбы – в них цветы. Оказывается, подъезды соревнуются в июле в выращивании самых прекрасных тюльпанов. Кто бы мог подумать, что эта забава поссорит многих добрых соседей и поставит под вопрос их толерантность по отношению друг другу и цветам противника. Всё как всегда, в общем. Странно, что моё повествование проходит в игривом тоне, но чем больше пытаюсь его свести на нет, тем всё яростнее хочется кольнуть кого-нибудь копьём саркастического смеха.

Длинная скамья. На ней трое – бабули, нетрудно догадаться. Порой сидят мамочки, глазеют на своих чад, что бьют коленки об очередную деревянную перекладину, и на краю кукожится одна не очень здоровая девушка. Ей уже за тридцать, когда-то она работала няней в детском саду, пока на неё не нажаловались и не попросили откланяться. Она уволилась и теперь наслаждалась тюльпанами в городке. Из года в год в одном и том же спортивном костюме и странных бордовых тапках с закрытым носком.

В основном бабули. И их состав не меняется, что, кстати сказать, отрадно. Всё меняется, ты меняешься, открываешь что-то поразительное, вдруг начинаешь относиться пусть не с любовью, но с некоторой нежностью к варёному луку и сырой рыбе, получаешь диплом и т. д., а бабули сидят, точно проросли своими тапками в землю. Им абсолютно всё равно, что у тебя происходит в жизни. Такие суровые алтайские старушки. Они молчат, ничего не комментируют.

Иногда, появляясь раз в несколько лет в родном городе и сталкиваясь лицом к лицу с бабулями, я понимаю: меня узнают, и вдруг всё начинает казаться таким мелким, всё, что я успела натворить за эти лета… Ну вот, пересекаю эту дорогу, вспоминаю крысу, вижу старушек, очередных детей на качелях и как-то забываю о своей профессии, успехах, неудачах. Ну есть они, а миллионам других людей неинтересно. У них – своё, своё дыхание, если угодно.