Н. Габова - Мир для троих

Утро следующего дня было поздним. У меня выходной. Приятно проснуться под звуки пианино. Это сосед за стеной. Заканчивает музыкальное училище и играет уже настолько хорошо, чтобы считаться лучшим на курсе. Вношу посильный вклад в его образование: никогда не жалуюсь на «шум».

Зная, что играть он будет ещё какое-то время, умываюсь, привожу себя в относительный порядок и усаживаюсь завтракать в компании Шопена. Приятно для настроения. Ни следа обычной утренней хандры. Вчерашние переживания перемолоты и забыты. На время, конечно. Но сейчас, именно в это утро, не думается ни о чём лишнем. Всё спокойное и обычное с положительным оттенком данного определения.

Любопытно, мой друг-пианист завтракает перед игрой? Это у него вроде утренней тренировки спортсмена или обязательно должно прийти вдохновение? Он играет не каждое утро. За этими размышлениями и за завершающими аккордами проходит мой завтрак. Из-за музыки забываю о привычной утренней вылазке на балкон – проверить погоду. Не то, чтобы меня сильно пугала перспектива промахнуться с выбором одежды, но всё же.

Вообще, меня всегда интересовали люди, посвятившие себя чему-либо. Такие, которые говорят: «нельзя пропустить тренировку» или «нужно купить третью струну для гитары». Скейтер, балансирующий не столько на краю тренировочной горки, сколько на краю возможности перелома. Они – увлечённые – часами отрабатывают танцевальные па и учатся попадать в ноты, как иные – в центр мишени на стене. Говорят, люди, одарённые талантом, не добиваются многого, так и не научившись трудиться. Но, думается мне, они как раз единственные, кто получает удовольствие. И нельзя ни на что променять эту чистую радость, живущую здесь и сейчас! Что может стоить в сравнении с ней бесконечное ожидание будущих побед! Знаю одну такую балерину, одарённую талантом и необременённую честолюбием.

А я наблюдаю. Сотни видов деятельности – тысячи увлечённых. Я же в качестве зрителя знаю обо всём. Меня не преследуют страх утраты, запреты, бесконечная гонка. И эта нелепая привязанность к будущему, к одному-единственному мигу победы, который состоится с долей вероятности. Все эти люди будут, смогут, научатся, сделают. Но они ли взойдут на вершину или это будет уже другой человек старше на пять, десять лет. Некто будущий насладится победой.

Увлеченные хотят вырваться за рамки реальности. Знаете, как мотоциклист, разгоняющийся внутри шара. Он ограничен им же. Так и все эти люди, сколь бы ни пытались, после вернутся к обычным делам: шампунь от перхоти, ремонт машины. Труд их будет тщательно оценен бухгалтером: каждая минуты тренировки и даже триумфа.

Луиза разделяет эти убеждения. Одна из многих причин нашего союза. «Мы всегда готовы к концу света. Спасать будет только друг друга», – шутит она. Конечно, в этом есть некая взаимная зависимость, она необременительна, ибо мы похожи во многом. В различиях же полностью самостоятельны, как, например, вчера, что провели порознь.

Тем временем мой музыкант заканчивает игру. Через полчаса с ним можно будет пересечься на лестничной площадке, будто случайно. Похвалить или же равнодушно промолчать, что сложнее.

Время проходит само собой. Нужно сделать несколько письменных переводов, до срока сдачи далеко, но лучше пусть лежат готовые. Несмотря на то, что в офис ехать не нужно, отдаю часть свободного времени этой работе. Сначала думалось пойти в кафе и сесть там важно с ноутбуком где-нибудь в углу, потом решаю сделать всё дома по-быстрому. Летом стоит только открыть окно, и не понадобится много усилий на пресловутый позитивный настрой и создание настроения. Пока работаю, ухмыляюсь этим осовремененным мыслям внутри меня.

После полудня приходит Луиза. Располагаемся в спальне. Моя комната выглядит довольно современно. На одной из стен фотообои с изображением то ли Лондона, то ли Петербурга. Все предметы в пространстве помещения крупные. Никаких сувениров и фоторамок. Луиза говорит, в таком интерьере можно снимать кино. Комната достаточно большая, чтобы помимо кровати вместить громоздкий, выбивающийся из общего ансамбля, книжный шкаф, кофейный столик и большой во весь периметр ковёр. Это важно, потому что сейчас мы сидим именно на полу, листаем принесённый моей подругой журнал. На страницах новейшие достижения робототехники. Слова «новейшие» и «робототехника» кажутся тавтологией. Незнакомые названия ищем в Интернете, нам нравится произносить новые сочетания звуков и пытаться понять, почему именно это слово для данного предмета. Порой узнаём части слов и сами догадываемся, что они значат. Так было, например, с эскапизмом. Тогда мы читали статью в журнале по психологии, помнится, Луиза принесла его из-за повального увлечения фильмами о психиатрических заболеваниях. У них в библиотеке даже провели семинар на тему, опасно это или нет, и стоит ли рекомендовать подросткам книги и киноленты о самоубийствах и смерти, коих выпускается немалое количество. По большому счёту ни меня, ни её сильно не волновала тема подростковых фобий. Читая, мы наткнулись на термин «эскапизм». Рядом стоял открытый ноутбук. В глаза сразу бросилась клавиша «Esc». «Ага, – сказали мы в один голос, – вот почему она так называется». Не было нужды переводить сразу вспомнившийся английский глагол (escape – скрываться). Значит, эскапизм – о людях, которые скрываются, вероятно, уходят в себя. Клавиша Esc, так и есть, сворачивает и выключает. Гемофилия и гематоген дают возможность догадаться, что означает гемофобия. Инсектицид и инсектофобия – какое облегчение не страдать ею.