Василий Ящук - Сказки Крестового хутора

– Ого! Да вы наркотики, как я вижу, ввезти хотели? Но решили сами признаться! Похвально. Но все же придется вас арестовать. Ввоз запрещенных на территории Тридевятого царства веществ – это серьезное преступление, которое карается законом. Тем более, – человек в погонах посмотрел на кота, – совершенное в сговоре с третьими лицами!

– Дак вы же сами сказали нам их взять! – закричал Федор Иванович.

– Не было такого. Я вас первый раз вижу.

– Да я тебе сейчас… – Федор Иванович замахнулся своей дряхлой, но до сих пор большой рукой.

– А-а-а-а! Избивают! Нападение на сотрудника при исполнении! – заорал человек в погонах.

Откуда ни возьмись появились деревянные солдаты и схватили пенсионера за руки.

– Но он сам сказал взять! Сам! – все не унимался Федор Иванович.

Барсик аккуратно смылся в кусты во время общей суматохи.

– А это уже клевета! Вы же хотели к нам попасть! А к нам либо по документам, либо по статье.

Деревянные солдаты подняли Федора Ивановича и внесли его в Тридевятое царство. Толстячок склонился над своей тетрадкой и сделал два аккуратных штриха розовой ручкой.

Федор Иванович сидел в камере, похожей на гроб. Так же серо, сыро и уныло. Главным отличием пенсионер считал металлическую дверь, намекающую, что выход есть. По крайней мере, служащие Тридевятого царства с завидной регулярностью забирали старика на допросы. Сначала местный врач посчитал его абсолютно здоровым и прописал зеленку внутрь, потом вежливые люди спрашивали, где он добыл запрещенные препараты.

Один раз даже ударили, но как-то вяло, устало и без энтузиазма. Вообще, все здесь проходило неспешно. Глаза горели только у деревянных солдат, люди же напоминали сонных мух.

– Эх, Барсик, хорошо хоть ты спасся. Не нашли мы с тобой справедливости в сказках. Кто мог подумать, что тут такие паскуды работают. – Федор Иванович глубоко вздохнул и начал рассматривать свои старческие руки.

Вода медленно ползла по стенам, как полудохлая змея. Спать совершенно не хотелось, читать было нечего. Оставалось вспоминать – и вот здесь старик приободрился. Жизнь после смерти нельзя было назвать радостной, но насыщенной – точно! Когда еще он столько разговаривал с людьми, когда еще попадал в приключения? Точно не на пенсии. Там он гнил заживо, ругая все вокруг и радуясь коту. Тут же он гнил замертво и двигался навстречу неизведанному, тут он был нужен – хотя бы наркоконтролю.

Здравствуйте, – раздался писклявый голосочек.

Федор Иванович огляделся. Никого нет. Видимо, галлюцинации.

– Здравствуйте! Я тут, – снова писклявый голосок, – прямо у вас на руке. На большом пальце.

Пенсионер поднял руку к глазам и действительно рассмотрел маленького белого червячка.

– Ого! Я тут не один, оказывается. Ты кто такой?

– Червяк я, пока еще маленький.

– Как же тебя зовут?

– А у меня нет имени. У нас вообще нет имен, и нас никто не любит.

– Непорядок. У всех должно быть имя. Я буду звать тебя Дружок.

Федор Иванович видел таких червей на фронте. Тогда они вызывали у него исключительно отвращение. Этот же представитель семейства беспозвоночных казался симпатичным (или в камере одиночного содержания все живое кажется симпатичным?).

– Мне очень нравится. А вас как зовут?

– Федор Иванович, узник Тридевятого царства.

– Федор Иванович, можно я у вас немного поживу? Обещаю, что мешать не буду. Я вам пригожусь.

– Отчего же нельзя? Поживи, но только дай честное слово, что не съешь меня. А то я же мертвый, хочется подольше по свету походить.

– Обещаю, Федор Иванович, обещаю.

И червячок Дружок юркнул в рукав рубашки пенсионера.

– Дружок, как бы нам выбраться отсюда? Нужно Барсика найти, да и отыскать все-таки сказки, где мертвым пенсионерам хорошо живется.

В это время в двери открылся глазок. Спустя секунду металлический ключ повернулся в замочной скважине.

– Здравствуйте, меня зовут Алена! Я корреспондент газеты «Третья правда», а также правозащитник и феминистка. – На пороге камеры стояла хрупкая молодая девушка. Русые волосы были прикрыты косынкой, ноги обуты в красные сапожки, а белые руки держали пухлый старый блокнот.