В. Лапин - Первые разборки. Записки старого капитана

Сказать, что бухта Русская красива – ничего не сказать. Когда я слышу слова «шхеры Норвегии» – вижу бухту Русскую. От высоты, примерно пятьдесят метров уже лежал нормальный снег. Полезли по руслу речки вверх, к озеру, из которого вытекает водозаборная речка – от моря высота метров сто, наверно, и тропка – совсем даже не тротуар, покарячиться пришлось… На берегах замершего озера – красные кусты рябины. Вот на неё мы и набросились, втроём.

Третий – поляк, по виду лет под пятьдесят, судовой токарь, человек оригинальный. Такого талантливого стихоплета я больше не встречал никогда: стихи из его лились просто самотеком, всегда, по любому поводу и без, просто по вдохновению. Чаще это были просто четыре строки, но какие… Не было того дня, чтобы кто-то из экипажа не советовал ему писать по серьезному. Но! Ох уж это НО. Так как судьба у человека оказалась сложной, а пятнадцать тюремных лет – это срок, наложивший свой отпечаток: все стихи получались… со специфическими оборотами. Причем, всегда и в каждой строчке. А за частую и вся строка оказывалась – специфическая, исключая может знаки препинания. Но какая строка! Надо было видеть при этом лицо поэта… В то время мы млели от В Высоцкого, так это было – ну очень близко! Но это просто к слову…

С молодецкой неразборчивостью, с другом набросились на халявный натурпродукт, токарь – пошел по пути отбора проб и исключения ошибок, удаляясь от нас все дальше. Периодически мы слышали его ворчливое приглашение: «Пацаны, ну что вы там прилипли… Здесь вот больше и вкуснее…» и восхитительные четверостишья, навеянные сиюминутным удовольствием жизни… Мы же предпочитали не тратить время на лишние перемещения. Но в какой – то миг мы застыли почти от испуга: от неблизких от нас кустов раздался вроде как грозный рык, быстро переходящий в истошный вой! Этот вопль души повторился дважды, отразившись от скал ближайшей горы. Кусты раскачивались и трещали – сквозь них явно кто-то ломился! Мы быстро приняли «высокую стойку», но из кустов вывалился наш токарь и не разбирая дороги понесся к тропе: «Ты че, куда…» – вряд ли он слышал нас, словно горный козел преодолевая скалистые уступы. Мы же стояли в непонятках, глядя то на кусты, то на удаляющуюся спину токаря… Минуты через две, далеко за кустами, где местность пошла на подъем, мы разглядели, как нам показалось, небольшого медведя, аллюром уходившего в горы…

Разговор на борту, часа через два.

– Токарь, зачем мишку напугал?

– Я?… его? … Так я ж думал, что это вы подошли. Я ж разговаривал с вами, то есть с ним, падлой! И он отвечал, … (нехороший человек)! Ну я ветку к себе, а он (ну я то думал – вы) – к себе! «Эй, салаги, не наглеть!» и кусты так раздвигаю… А он жует и мурлычет, … (очень нехорошая скотина)!

– А кто рычал то?

– Не помню, кажется он первый начал…

Как не спешили-мечтали, обстоятельства слаживались против нас. Очередной приказ: зайти в бухту Малокурильская (о. Шикотан), забункеровать танкер-водолей «Иртыш», нашей канторы. Эта старенькая, паровая посудина, снабжала водой нашу гавайскую рыболовную экспедицию, загружаясь в этой самой Малокурильской. Ну и доплавалась: не хватило топлива на последнее возвращение. Ее притащили, поставили на погрузку и… две недели безделья на острове, в разгар сайровой экспедиции. Это был конец всем нашим хотелкам и мечтам…

Для непосвящённых: В это время года население Шикотана увеличивалось раз в десять, за счет завербованных на сезонные работы и т.н. студенческих стройотрядов, что в принципе – одно и тоже. И цель была одна – деньги! И что очень немаловажно – у всех самый репродуктивный возраст и обостренный инстинкт размножения! А против природы – не попрешь! И мамы-папы далеко! Где-то встречал, что для удовлетворения жизненной потребности одной женщины надо иметь рядом двух с четвертью мужчин, в то время как на острове в этот период возникала обратная пропорция! Надо ли пояснять, на сколько в этот момент были ценимы моряки? И хоть на острове и объявлялся «сухой закон», положение в части «обликомморале» было весьма тяжёлым, со стороны этой самой морали. Вот по всему поэтому, в среде морской братии ДВ бассейна, Шикотан именовался не иначе, как «Страна-лимония».

Вот в этом царстве Венеры и Бахуса, нам предстояла совсем небольшая работа, от силы на пару часов, в теории. Но все понимали, что если уложимся в сутки – удача! Но удачи не получилось. Со слов капитана «Иртыша», на борту, кроме его – пьяный боцман и моторист – нормально, нет человека – нет проблем!. Во второй половине дня мы осторожненько вползли в небольшую для нашего далеко не супертанкера бухту, только потому, что тот же капитан обещал завтра к утру разыскать и притащить на свой борт хотя бы одного механика, может даже почти живого, если пораньше выловит, и пару матросов, а уже с такой командой – рискнет на пяток реверсов что бы подсунуться к нашему борту. Ни о каком выходе из бухты не могло быть и речи.