Константин Игнатов - Клетка теснее грудной

Офа взяла сигарету и тихонечко закурила, нежно обняв подругу.

– Молчи, уходи, скрывайся, и не думай, что знаешь больше других, не ищи протеста, а если нашла – погаси его, не будь глупой и наивной, сливайся со стенами, не борись глаголом! И помни: твоя (на этом слове был сделан особый акцент) сестра просила тебя жить с ним. Ну вспомни, как забавно она рассказывала, что не может он быть один, ну вот такой ребенок, пусть и груб, пусть и за сорок. Но ради ее памяти так нужно. Иначе она не оставит тебя в покое, ты дышать не сможешь, ты спать не сможешь! Не сможешь, понимаешь? А к нему привыкнешь, в конце концов не такой уж он и урод – внушала Офа, продолжая курить.

– Воздуха! Мне тошно и противно быть, стоять, чувствовать его дыхание за спиной, спать с ним! Зачем, ну зачем, Офочка, я туда еду? – взмолилась Кира.

Офа посмотрела на нее недоуменно.

– А хочешь я тебе погадаю? Я же умею, моя бабка всем подружкам гадала, – спросила она, все еще дымя сигаретой.

И мигом в ее руках оказалась колода карт, выуженная из дамской сумочки, где помимо того всегда можно было найти лишнюю пачку сигарет, презервативов и маленький перочинный ножичек.

Офа разложила круг.

– В казенном доме… Король бубновый… валет… ненужные хлопоты… – и тут она взвилась, восторженно закричав: – Я же тебе говорила, смотри! Вот ты, а вот рядом с тобой король. Полюбишь его еще, говорю тебе – большая любовь впереди, карты не врут, обещанное исполняется!

Ее прервали. Стук колес затих, поезд тяжело выдохнул. По коридору заскользили туманные тени, кто-то неосторожно хлопнул дверью, и в купе вошла невысокого роста женщина с острым колющим взглядом.

Женщина вошла с чемоданчиком, аккуратно поставила его на пол, и, как только поезд вновь тронулся и полоски света из окна проникли в купе, Кира заметила огромный горб на спине новой спутницы. Офа же привстала, прищурила глаза и встретила вошедшую змеиным выражением лица, но, заметив значительный холм под черным пальто, испуганно вздохнула. Новенькая не обратила на это никакого внимания, лишь непринужденно распоясалась, сняла с себя мокрую одежду и села на край полки. Офа неприязненно цокнула языком. Ей не понравились ярко накрашенные тонкие губы, припудренный носик, высокие скулы, окутанные серой дымкой глаза. Женщина была красивой. Офа же красивых женщин не любила. Но одна деталь – пресловутый горб – заставила ее смягчиться и сделать по-ребячески жалостливое лицо. Переведя взор на обмякшее пальто, она заметила отсыревшую пачку сигарет, пугливо торчащую из левого кармана.

– Вы курите? Могу предложить, – Офа кинула фразу, точно дворовый мальчишка футбольный мяч на поле.

Вошедшая неловко обернулась.

– Что вы, я не курю, они не мои. Эти сигареты курит мой возлюбленный!

Последние слова она произнесла нарочито нежно, протяжным мурлыкающим тоном.

– Он должен меня встретить на перроне в Москве, я к нему еду. Хотела его любимых сигарет привезти, да они все промокли. Чертов дождь! – она возвела глаза к потолку.

Офа была удивлена таким ответом. Знакомые ей правила приличия велели замолчать, но любопытство брало верх.

– Так что же он их сам себе не купит? Зачем везти из другого города?

– А таких больше нигде нет. Такие делают только у нас, на семейной фабрике. Именные! – с гордостью ответила спутница приглушенным голосом.

В речи этой дамы можно было заметить любопытную особенность: она говорила чуть слышно, произнося начало фразы быстро, а затем все медленнее и медленнее. Создавалось ощущение, что она говорит на вдохе.

Офа наклонилась и прочитала на сигаретной пачке надпись крупными буквами: «БУЛЬБУЛИТКО».

– Наша фамилия! А табак нам из самой Бразилии огромный попугай доставляет по небу. Мы его зовем Коко. Он не умеет говорить в жизни, но, когда он мне снится, он все время плачет и что-то невнятное произносит, представляете? Так ему одиноко в этом крошечном небе!

Офа заулыбалась. Бульбулитко определенно больна, и нет никакого попугая, фабрики и возлюбленного. Спутница бредит. И Офа уже было отвернулась к стенке, как в разговор вмешалась Кира.

– И вы разговариваете во сне с птицами?

Бульбулитко нисколько не удивилась вопросу. А изумление, возникшее в ее глазах, скорее было адресовано Кире.

– А вы нет?

Кира задумалась и поняла, что ничего подобного в ее снах никогда не случалось.

– Я, как только научилась управлять своими снами, так стала понимать их язык, – тихо произнесла Бульбулитко. – Наша семья фабрикантов обладает даром, мы можем смотреть сны других и приглашать близких людей в наши.