Марис Друва - Восемь сказок о великих котах, людях и собаках - идеи анимационных фильмов и мюзиклов

И тогда в городке N с этими молодыми актерами начался период бурь. Чего только там не делалось! И всего было чересчур, показухи устраивали чуть не еженедельно – то в парке, то в магазине, то на вокзале, даже в горсовете. А часть из этих молодых сумасбродов народ действительно увидел на сцене, уже в цикле новогодних концертов. У некоторых желание играть испарилось, те как пришли, так и ушли, весной ушли еще другие, а осенью 2001 года те, кто остался, уже могли считать себя в театре своими. Именно той осенью губернатор области доверил главному режиссеру из городка N срежиссировать какое-то важное мероприятие на празднике урожая. Тогда приехало много гостей, даже из самой Москвы, а у Саши Кольцова была возможность показать губернатору молодое поколение своего театра. На том празднике творились всякие сумасбродства, но оказалось, что это согрело пожилое сердце губернатора, и он пожаловал довольно значительную денежную сумму на воспитание молодых актеров. Прошел еще год, и осенью 2002-го четырнадцать молодых и диких были приняты в штат, стали профессиональными актерами.

Соня Гардина – одна из тех, кто с прошлой осени состоит в штате театра. Соня Гардина была одной из тех сотен, которые в сентябре 2000 года отозвались на приглашение Саши приходить и играть в театре.

Соня Гардина – деревенская девушка. Она росла единственным ребенком, ее родители проживают в шестидесяти километрах от города, в селе Ермолаевка. Окончив в родном селе начальную школу, Соня начала учиться в одной из средних школ городка N. Жила она у тети, сестры своей матери. Тетя – бездетная вдова – работала заведующей отделом в продовольственном магазине, она охотно приняла на себя заботы о племяннице и отвела той в хрущевке отдельную комнату. У тети Соня прожила все годы средней школы и продолжает жить и сейчас, когда стала профессиональной актрисой.

Прошлый – 2002 – год навсегда останется в ее памяти. Соня окончила среднюю школу, начала работать в театре, а поздней осенью в село Ермолаевка привезли гроб с ее любимым, Сергеем. Ее любимый и ее единственный. На год старше Сони, но с детства с ней вместе. Он годом раньше окончил ермолаевскую начальную школу, потом – также годом раньше – ту самую среднюю школу, в которой училась и Соня. Восемнадцатилетним Сергей ушел в армию, а тело девятнадцатилетнего Сергея – уже в гробу – привезли с войны. Привезли с войны. И все.

Поздней осенью прошлого года Соня начала посещать местный ресторан. В городке несколько ресторанов, но только в одном из них – в том, что на пригорке, в пятнадцати минутах ходьбы от театра и по пути к дому Сони, – по вечерам в четверг, пятницу и субботу играет ансамбль.

Солист ансамбля Женька Умов, как это предрешено и тысячам других музыкантов из ресторанов в российских городках, прошел все возможные и невозможные этапы развития кабацкого музыканта. В этом ресторане Женька начал петь и играть с самых первых дней правления Горбачёва. Женька удержался в разных составах ансамбля, в его время на этой маленькой сцене, на этом подиуме друг друга сменили по крайней мере двадцать музыкантов, и только Женька оставался вечно – и когда пил умеренно, и когда по-страшному, он оставался музыкантом этого кабака даже тогда, когда из-за страшного пьянства не появлялся на работе неделями. У ресторана менялись хозяева, но Женькины выходки терпели все. Женька был незаменим и остался таким и по сей день. Уже четыре года он не употребляет ни капли алкоголя. Женька видел и пережил все, что только может пережить кабацкий музыкант в российских городках при разных правлениях. Много, много таких музыкантов по всей бескрайней России, и много в городках таких ресторанчиков, где они играют по уик-эндам.

В горбачевские времена Женька, будучи молодым учителем по классу аккордеона местной музыкальной школы, начал играть на рояле в ансамбле, вместе с ударником, двумя гитаристами и саксофонистом. Пели тогда один из гитаристов и Женька. Горбачёв еще был при власти, когда из ансамблей стали исчезать ударники, бас-гитаристы, а затем и все инструменталисты вообще. Началась новая эра синтезаторов, в которых уже имелась вся ритм-группа, и живые люди больше не требовались. Настали трудные дни, когда живым людям никто не был в состоянии платить, хозяева ресторанов могли себе позволить не более одного-двух музыкантов. Вот и Женька несколько лет провел здесь вместе со своей «ямахой». Было такое время, когда играть мог только один. А Женька был незаменим еще и потому, что мог играть и петь один. Женька мог спеть все что угодно – начиная с русских и цыганских романсов, «Битлз», песен братских республик СССР, итальянской эстрады, вплоть до песен Великой Отечественной войны. Женька мог спеть и сыграть все – так же, как это, вполне возможно, может и другой Женька в совсем другом и очень далеком российском ресторане.