Татьяна Вадченко - Планета друзей

– Давно заметил я вас. Еще на краю. Гляжу, хорошо ползут. Ну, думаю, щас проучу. Чтобы не спугнуть, значить, вернулся к шалашу, да и сразу ползком вам навстречу. А ты что ж замешкался-то? Товарищи твои вон как сиганули! Только пятки в темноте сверкали.

Саша лежал на земле, боясь пошевелиться, дыхание перехватило. Фигура человека в черном фраке растворилась в ночи, и теперь перед ним стоял сторож, освещенный оранжевым светом от фонаря.

– Что, парень, страшно небось? Вижу, что страшно. Это ведь наши, «местные», не из пужливых, а ты, вижу, городской будешь.

– Да… я это… к бабушке приехал, а тут вот… Знаете, я совсем не хотел…

– Да, ладно. У нас каждое лето так бывает. Ты, главно, не тушуйся. Все нормально, – успокаивал Сашку сторож. – На-ка вот, держи.

Сторож протянул Сашке огромный арбуз.

– А где этот?

– Кто?

– Ну, этот, что в костюме и с тростью.

– Нету здесь никого, окромя нас с тобой. Видать привиделось тебе со страху? Страх-то – он такой! Можеть, до хаты тебя проводить? Чей будешь-то?

– Спасибо. Сам дойду.

– Ну, как знашь.

Сашка облегченно вздохнул, взял арбуз и потащился домой. Темное небо его больше не пугало. А сторож повесил ружье за плечо, погасил фонарь и удалился в темноту.

После душной летней ночи солнце лениво поднималось над гладью деревенской речки, игриво разбрызгивая яркие лучи по воде. Смотреть в сторону реки было невозможно. Солнечные зайчики мерцали так, что резали глаза. Дед Василий, измученный духотой, почти всю ночь просидел на крыльце в ожидании прохлады. Василий наслаждался кратковременной сладкой дремой и раздумьями о жизни. Он не заметил, как озорные солнечные лучи подкрались к его бороде и стали щекотать так, что Василий расчихался на всю деревню. В округе проснулись соседские петухи, замычали коровы, заблеяли овцы, козы. Наступило утро.

Дед чихал и чихал.

Бабка Марья распахнула окно и, хохоча, закричала:

– Ну, расчихался, старый, перепугал всех в округе.

– Апчх, апчх, сгинь! Тоже мне – молодая!

Бабка Марья, соседка Василия, веселая озорная старушка. Она любила смеяться и подтрунивать над ним. А тот всерьез злился, не принимая ее шуток и насмешек. Все это обижало Василия. Он не мог понять, за что это так не любит бабку Марью, а та его.

Как-то дед Василий глубоко задумался на эту тему, в очередной раз, сидя на крылечке.

«Ничего понять не могу. То ли Марью я не люблю, то ли ее козу Натаху. Ох уж эта Натаха! Чертовка, да и только! Всю траву вытоптала около палисадника, забралась через плетень, всю капусту сожрала. Да эдь как!? Гадина такая. А Марья-то, Марья – все ха-ха, да ха-ха. Нет бы поддержать, утешить. Нет же!»

Ночи напролет Василий мучился в догадках, как насолить Марье и ее козе Натахе. Истрепал себе и без того жиденькую бороденку, замучил лысую головенку, постоянно теребя затылок.

– Тьфу на вас! – говорил Василий и уходил с крыльца в дом.

Однажды, дед Василий так устал от бессонных ночей на крыльце, что решил уснуть в доме. Он настелил побольше телогреек на полу под высокой металлической кроватью, поудобней улегся, положил под голову подушку и сладко заснул. Так делали многие деревенские люди, спасаясь от жары и духоты.

Дед Василий всхрапывал, причмокивал, морщился. Ему снился сон. Будто выходит он на крыльцо и, о чудо, перед ним стоит серый, как дым козел. И говорит ему козел человеческим голосом:

– Bonjour, Василий. Je suis Serge 1 1 Je suis Serge (франц.) – Я Серж. . Смотри, какой я бравый козел. Посмотри, какая у меня борода. Не то, что у тебя! А рога, а рога какие! У тебя никогда таких не будет. Я тебе не какая-нибудь Натаха! Я импортный козел Серж.

Василий проснулся в холодном поту. Так подскочил, что шарахнулся головой о железную кровать, забыв, что спит под нею на полу. Звезды посыпались из глаз от боли. На лбу вмиг выросла шишка.

– Вот тебе и рога! – сказал Василий. – Ну и сон. Чудеса какие-то. Так эдь и с ума сойтить можно.

– Так-то оно так. Да эдь, это тема, – рассуждал вслух Василий.

Он лежал на животе, прислонившись лбом к металлической ножке кровати. Шишка нисколько не уменьшалась.

«Дааа… Сегодня нельзя показываться Марье на глаза. Засмеет, зараза!»

Василий целый день просидел в доме. И только ночью вышел на крыльцо, мучаясь в раздумьях.

«А что, если и впрямь завести козла?! Ну, надо же, козел Серж! Почему Серж? Ладно. Серж, так Серж. Потом разберусь. Где ж взять этого иностранца?»

И тут Василия озарило.