Александр Макушенко - Демоническая фабрика

Мы расслабились и стали наблюдать за окружающими. Они тихо курили, кто то оживленно болтал и создавал нам атмосферу уюта и чего?.. не может быть. Убежища. Тут был тихий уголок, специализированный по созданию иллюзии семьи. Но чего уж там. Пару раз мне предложили закурить, и я отказался, сославшись, что еще свое не выкурил. Они обиделись и ушли, так и оставив нас практически без курева. Дымок то был хорош.

Тогда я закурил трубку. Она была не на шутку удивлена, когда я достал кисет с табаком и стал раскуривать длинную смоляную трубку, прикрываясь от ветра ладонью. Стало странно, когда у нее отвисла челюсть и она стала сморкаться так в странный расшитый серебром серый носовой платочек. Ну, странно так странно. А, чего уж там.

Высморкавшись основательно, она извинилась и стала прихорашиваться со своей маленькой пудреницей. Поправив нос и щеки, она стала осторожно озираться по сторонам. А, может, просто озираться. Мне то какое дело?

– Можно будет проводить вас до остановки?

– Я тут далеко живу. Может, проводите меня до дому? Мне стало что то совсем одиноко.

Я согласился кивком головы и помог ей встать. Ветер встал дыбом и пришлось немного побороться. Потом она была сильно удивлена, когда я велел ветру остановится. И еще больше удивлена, когда тот и вовсе затих.

– Странно, – пробормотала она. И остановилась полусогнутой. В этот момент она стала похожей на согнутую старушку, как всегда бывает в детстве у маленьких старушек, которые называют себя девушками. И так далее и тому подобное.

Я насладился паузой в застывшем ветре, окончательно раскурил трубку, и стал кивками указывать ветру, куда ему дуть. Тот послушно завращался вокруг спины. И мы пошли дальше. Она – несколько оробев, а я – несколько застеснявшись своего дара. Но то был древний дар, его надо было холить и лелеять хуже бывшей девушки, когда она выходит замуж. Но вернемся к бедной девушке, которой стало совсем уж плохо.

– Можно на вас опереться?

Я подставил ей свое плечо и она взяла меня за руку. «Романтично», подумал я и мы пошли в сторону остановки автобуса.

Да, и это было классно. Теперь она была моя, и я взял ее руку, и она отодвинулась.

– Ты уверен?

– Не вижу никаких препятствий. Я сейчас без девушки.

– Уже да.

– Что ты имеешь в виду?

– Я твоя. Твоя девушка. Мне одиноко.

Я удивился и потянулся в карман.

– Ветер, стой!

И стал раскуривать сигарету.

Она была потрясена.

– Что это?

И потянулась к моей сигарете. «Что это?», удивилась она и стал думать вслух. Я молча ее слушал и думал лишь о том, как девичьи мысли перебегают с моими рассуждениями о ней. Она была красива, умна и наивна. И даже не замечала, что размышляет в слух. Она просто вошла в транс! А я слушал ее и изумлялся.

– Ты не должна быть одинокой. Теперь у тебя есть я.

– А ты сбежишь.

– Почему?

– Они всегда все сбегают. Особенного после летнего вечера в выпускной.

– И давно он у тебя был?

– Вчера вечером.

– Но сейчас же еще весна.

– Я из вуза.

Я молча поттиснул ее ладонь и мы двинулись дальше, поминутно любуясь на пламя, которое рвалось из облака на западе. Было хорошо. И надо было знать меру.

…Скоро пришел автобус. Мы на него сели и она даже удивилась, когда я сел рядом. «И зачем это?» прочиталось в ее взгляде, когда она увидела меня садящимся рядом с собой. С другой стороны, здесь не было ровным счетом ничего такого, за что можно было бы зацепиться. И в то же время довольно мило и романтично, в духе старых лет, когда мы садились в автобусе рядом друг с другом и даже не задумывались, есть ли в этом романтический подтекст.

Спустя несколько остановок она вышла. За это время я успел снова разговорится с нею, и взять номер ее телефона для связи. Это было и хорошо и плохо, ведь с одной стороны мы получили шанс увидеться вместе спустя какое то время, а с другой стороны, минута молчания могла затянуться на годы.

Поехав дальше, я и не заметил, как проехал свою остановку. Выйдя на почти нужной, я пошел дальше и окончательно запутал себя своей прогулкой. Потом я вернулся и обнаружил свою собаку спящей. Было довольно прохладно и сыро. Все как она любила. И ведь как всегда, в это время она спала и подергивала задними лапами,, словно за ней кто то гонится.

Выгуляв собаку, я вернулся к своему старому занятию. Раскурив древнюю, как мир, трубку, я стал взывать к древнему духу, который давно уже поселился здесь и вовсю веселился, называя меня по имени. Он называл меня своим другом и вечно матерился, когда дело заходило о других, но был отзывчив, когда речь заходила о других духах. В том числе и о девушках. Они ведь тоже были иногда духами. По крайней мере, умершие.