Геннадий Мурзин - Звери лютующие. Екатеринбург - гримасы уголовного мира

Сенька никогда не был тупоголовым. Предметы из школьной программы давались легко, особенно математика и физика – в дневнике красовались одни «пятёрки». Но, наряду с ними, в том же дневнике одна запись красными чернилами следовала за другой. Раз за разом классная руководительница отмечала неудовлетворительное поведение. Конечно, чаще имело место всего лишь подростковое озорство, но с годами, повзрослев, всё закончилось плохо.

Теперь у некогда физически крепкого и красивого парня, на которого все девчонки заглядывались, видя в нем смелого защитника, богатое прошлое. За плечами – семь ходок на «зону». Последний срок отбыл семь лет назад. И с криминалом, похоже, всерьёз завязал. Поздно: жизнь пролетела как один миг. Одну «вредную привычку» всё-таки оставил за собой, а именно – увлечение дарами Бахуса, но и в этом, как сам любит выражаться, перешел на строгую диету, иначе говоря, во-первых, стал соблюдать меру, во-вторых, на дух теперь не переносит ни бормотуху, ни палёную водяру, которым прежде отдавал явное предпочтение, при этом называя оные не иначе, как «напитками дьявола»…

Сидит на лавочке старичок, щурится на солнце, но никто в нем теперь не признает даже намёка на прежнюю крутизну: обычный пожилой мужичок, которых тысячи, но никак не задира. По-прежнему, конечно, жилист, но и не более того.

Эх, укатали Сивку, похоже, крутые горки!

После смерти родителей, а это случилось тогда, когда Семен вернулся с последней отсидки, в наследство осталась трехкомнатная квартира. Наследники (в равных долях) первой очереди – Сенька и Анютка. Решили родительское жилье продать, в результате Семен обрёл законное и собственное жилье, однокомнатную квартиру в приличном состоянии. Конечно, Анна Кобякова (в девичестве Карелина) вынашивала другую идею: чтобы брат жил в ее семье, а не бобылём. Однако брат категорически стал возражать. Аргумент? Он прозвучал в его устах так: «Мало видел я свободы. Хотя бы на старости понаслаждаюсь ею. Насмотрелся на решетки на окнах и на колючую проволоку. Хватит! Всё когда-то приедается! Хочу свободы, чистых больших и светлых окон… Также не хочу…» Чего он не хотел? Предположительно, обременять кого-либо, даже родную и любящую сестрёнку, даже мимолётным взглядом не укоряющую за его прошлое.

Из-за угла вывернула женщина. Прищурившись, Семён издали признал в ней соседку: квартиры на одной площадке, слева от него. Живет в двухкомнатной, с дочерью и зятем. Как будто, ждет внука. По словам соседки, молодые собираются купить отдельное жилье, ибо после пополнения будет в малогабаритке тесновато; ищут что-то подходящее – и по цене и по расположению.

Соседка поравнялась, остановилась, поставила к ногам пакеты с продуктами и вместо приветствия сказала:

– Сидим, Юрьич? Старые косточки прогреваем? И ноль внимания, фунт изюма на требования самоизоляции?

Карелин усмехнулся.

– Да будет тебе, Васильевна, ахинею городить. Я для короновируса не интересен, поэтому его агрессии не боюсь.

– Забыл, что находишься в том возрасте, который…

В ответ – старик махнул рукой.

– Как говорится, двум смертям не бывать, а одной – всем нам не миновать.

Васильевна кивнула, а потом поправила на голове газовый платок.

– Оно, конечно, так, Юрьич, но и спешить смерти навстречу не годится. Как говорится, поспешишь – людей насмешишь… Ну, я пойду, – взяв в обе руки по пакету, добавила. – Решила зятя порадовать… Пивка купила…

– Балуешь.

– Дочурке повезло с парнем… Как тут не порадеть, а?

– Не поспоришь.

Последние слова настигли соседку, когда она уже прикрывала за собой тяжелую дверь подъезда.

С соседями Карелин ладит. Старается со всеми не конфликтовать. Но и в гости не заглядывает. Зачем, считает он, надоедать? Правда, в последнее пасхальное воскресенье, то есть девятнадцатого апреля, Васильевна зазвала к себе. Не сразу согласился: для порядка, понятно, поотнекивался. Посидели вдвоем с часик. За запашистым чаем и вкусным куличом. Женщина добрая: уходя от неё, унес с собой пяток крашеных яиц.

Семён, сидя на лавочке уже больше часа, разомлел под солнцем. Даже глаза прикрыл. Призадумался. О чем? О дурно прожитых годах. На что ушла жизнь? Для чего жил? Зла принес людям немало – факт. Рядом – никого. Не нашел времени даже маломальскую семью создать. Когда двадцать исполнилось, попробовал. Познакомился с хорошенькой девчонкой, из приличной семьи. Первой она у него была. Мимолётные знакомства – не в счёт. Влюбился по уши. Мечтал о свадьбе. Но тут случайно дошел до него слушок, что его любимая замутила с другим. Тот оказался завидным парнем, из семьи новых русских. Узнав, психанул. Напился. И потянуло на «подвиги». С дружком залезли в торговый павильон. Особо и не поживились, однако вдоволь побезобразничали, владельцу тем самым нанесли серьёзный ущерб. Словом, Семен впервые загремел и отправился по этапу в одну из уральских колоний общего режима, где по прибытии тотчас же, встав на защиту личной чести и достоинства, учинил мордобой с кровопусканием. Не рассчитал силы и в результате добавили ему срок. А дальше? Как водится: пошло-покатилось под откос.