Дарья Сницарь - Мистерия

– Приложился об камень, ничего страшного, – отмахнулся он и, не разжимая кулаков, пошёл дальше. – В чужие дома за бинтами заходить не будем.

Лёша, хотя храбрился, скоро начал отставать. В темноте ориентирами им служили только огни города вдали и охранные прожектора у резервуаров с газом. Вокруг друга всегда витало чувство безопасности, потому Лиза не боялась, что остальные уйдут далеко вперёд. Они ненадолго остановились, чтобы он мог утереть кровь оставшимися флаерами. Алая струйка, преодолев щиколотку, стекала к шлёпкам.

Лиза заметила, как что-то золотое блеснуло у Лёши в кулаке:

– Что там у тебя?

Друг смерил её долгим взглядом, не спеша отвечать.

– Упав, я нащупал на дне монету, – наконец сказал он.

– Советская?

– Нет, кажется, старше. Здесь лев, а с другой стороны цветок. – Лёша раскрыл кулак, показывая находку.

Лев был выполнен очень искусно (прощупывалась каждая прядь его гривы), а цветок, напротив, схематично – шестью расходящимися лучами. Всю дорогу домой у Лизы перед глазами стояли их очертания, подсвеченные белым пламенем луны.

Наутро после пикника Лиза проснулась позже обычного, но младший брат, с которым она делила диван, ещё спал. Ворочаясь, Женя закинул ногу ей на живот, потому несколько минут она пыталась вылезти из постели, его не разбудив.

Опять бросились в глаза бордовые обои, которые пугали её всё детство. В квартирах друзей Лиза не встречала ничего подобного, и вообще, ей всегда казалось, что в советскую эпоху этнические узоры были не в моде. Пожелтевшие завитки африканского орнамента складывались в злые лица. Будто бы спальню облепило полчище красных муравьёв.

От души потянувшись, Лиза, в длинной футболке и пижамных шортах, вышла в коридор. Уличных шлёпок бабушки не было на месте, значит, та уже ушла на работу.

Потрогав чайник, Лиза убедилась, что вода ещё тёплая. Другой посуды бабушка на плите не оставила, и в холодильнике было пусто, не считая помятого глазированного сырка и четырёх яиц. У неё начало ломить руки от расстройства и обиды: в этом году мама почти не выслала денег на их с Женькой содержание, а бабушка неохотно шла на жертвы.

Благо, в оклеенном виниловой плёнкой буфете хранилось много круп. Лиза отыскала треть пачки макарон, завёрнутую в целлофановый пакет. Когда вода закипела, она не глядя всыпала в кастрюлю содержимое и отбросила пустую упаковку на стол. Её брала досада, что даже у слободчанки грудами лежит золото, а она, уже четырнадцать лет как москвичка, вынуждена давиться макаронами!

«Каждый день, как последний», – подумала Лиза, вяло ворочая ложкой. Вспомнить, откуда это взялось в голове, получилось не сразу, но спустя пару помешиваний фраза всплыла целиком: «Каждый рабочий день бухгалтера должен заканчиваться так, как будто это его последний день», – она наткнулась на эту мантру в интернете, когда выбирала себе профессию. Поступая в университет, Лиза надеялась подобраться ближе к деньгам, и ей это почти удалось, но вот загвоздка – оказалось, деньги будут чужими.

Меркантильность не приносила ей удовольствия. Дорогие вещи, модная одежда не имели ценности сами по себе. Лиза лишь пользовалась ими, чтобы показать миру: «я не дешёвка», «я не копия моей матери». Нельзя было допустить, чтобы мужчины «гостили» в её жизни неделю, месяц и сбегали, не оставив ничего или наградив нежеланным ребёнком. Превращая себя в идеал красоты и ухоженности, она надеялась добиться другого отношения.

Лиза искала человека, способного дать ей защиту и любовь. Когда-то им был Дима, первая добыча её жадного, требующего страсти сердца. После болезненного расставания чувства не исчезли, но потеряли точку приложения. Трогательная, несмелая влюблённость переродилась в голодного зверя, мечущегося в груди.

Нередко зверь рвался к Лёше. Но Лиза не могла признаться себе: «Я влюбилась в друга». Это значило бы стать уязвимой и, вероятно, отвергнутой. Один неосторожный шаг, и она лишилась бы единственного по-настоящему близкого человека. Стоила ли возможность поцеловать его такого риска?

Лиза уже долго мешала ложкой в кастрюле, но лишь теперь заметила странность: на поверхности воды плавали чёрные крошки. Она присмотрелась: что это? Может, грязь попала? Одно, два помешивания, и со дна поднялись зёрнышки с четверть спичечной головки. Всё ещё недоумевая, Лиза обернулась к столу, где валялась пустая упаковка.

Скатерть облепили чёрные жучки. По ткани, свисающей со стола, пара насекомых добрались до пола. Лиза застыла, пытаясь подавить волну тошноты. Аппетит пропал, как по щелчку.