Юрий Меркеев - Психологиня и психопат. Философско-психологический триллер

– Нет меня дома! – ору я в шахту. – Нету!

– Нет? – Тишина. А вслед за затишьем: – Максим, я сказала. Пошел ты.

– Да пошла ты. Сука такая.

И так до утра. Пластинка с одной композицией. Поющие тараканы дряхлеющего от самогона мозга.

Анна и Максим почти старики. Пенсионеры. Пенсии пропивают. Воплощают свою свободу. Их праздность – это рай для одних, и ад для других. В конце концов, это их дело – как жить? Тетя Галя слушает церковное радио и выращивает внутренние опухоли, чтобы потом их отрезать. Максим и Анна не слушают церковное радио, пьют самогон до одури, включают живое радио из одной песни.

«Сockroaches in my mind – тараканы в моей голове».

Ритм энд блюз, иногда рэп.

Лысую Магдалину им привез сын. Подарил кошку и скрылся. Несколько лет пенсионеров никто не навещает. Только собутыльники.

Иногда кошка начинает орать, Сократ подхватывает, соседи ругаются, а сверху на всю мощь льется православное радио. И кто не вспомнит слова классика: «Все смешалось в доме Облонских…» Люди, коты, православное радио, тараканы.

9.

Соседей у меня много, молодых не знаю. Если доводится общаться, то, в основном, с тетей Галей.

Могу сказать, что лет десять назад, при относительном здоровье и зрячести, тетя Галя была невыносима. Постоянно ругалась с соседями, каждую неделю бегала в управление дома жаловаться на подъездных собачников. Ссорилась с председателем ЖКХ из-за слабого отопления и громко разговаривала по телефону, перемывая косточки всем и вся. Начиная с кота Василия, заканчивая президентом. А у нас все слышно. Пока в туалете сидишь, все про всех и узнаешь. По утрам – общая исповедь, по вечерам – частная. Так и живем – как в телешоу «Все слышно, но ничего не видно».

– Замучили эти коты, слышь, что говорю? Коты замучили. Дверь обмочили. И начальники. Слышь, что говорю? Начальники наши. Нахватали себе. Простым людям не до жира. А на этих и глядеть не хочу. Рожи. В телевизор не помещаются. Нет на них Сталина. Обнаглели. За мусор плати. За канализацию плати. За то, что я раз в день в туалет схожу – плати. За воду плати. В туалете ковшиком смываю. Экономия. За то, что смываю водой – тоже плати. Ем-то с гулькин хрен, а все равно плати. Потому что смываю.

Звук льющейся водички. Не много. Действительно – экономия. На исповеди не обманывают.

– Я говорю, вода горячая на пятый этаж плохо поступает. Сегодня Казанская. На Крестный пойдешь? Я в прошлом году ходила. В этом не могу. Ноги не держат. Почки у меня. В туалет хожу часто. Рожи. Что могу сделать? Рожи. Нет на них Сталина.

Тетигалины рожи заговаривать не пытаюсь. Это ее матрица. С ними она смирилась, с ними живет. У нее никогда не было своей семьи. Может быть, поэтому она так социально активна.

Блаженны все, принявшие себя такими, какие они есть. Если однажды старушка не удержит равновесие и полетит на небо, я решу, что тетю Галю прибрал господь вознесением с плотью, которая истончилась до пузыристой кожицы. Не от святости она вознесется, а от смиренного принятия своих тараканов. С ними и попадет на великий суд. За скелеты не спросят. Только за тараканов.

10.

Я себя принял, но блаженным не стал. Мои тараканы – это метафизические мутанты. Слишком они мудрены, чтобы сходу найти общий язык и уговорить убраться. Тех, что проще и грубее, я вытравил химикатами. Мутанты остались. Борная кислота для них – это праздник непослушания, пиршество во славу чумы.

Главная комбинация моей матрицы – апология праздности, философия лени.

Я понял – не любой труд облагораживает человека. И если говорить о доктрине происхождения человека и обезьяны, то я согласен с мнением Платона, который считал, что обезьяна – это выродившийся человек. Но никак не наоборот. Заводской конвейер вполне может «отштамповать» живого робота. И этот робот будет больше напоминать обезьяну, нежели обленившийся безвольный человек с огромным количеством тараканов в голове.

Да. Получается, что я защитник праздного образа жизни. В моем понимании человек ленивый – это в некотором роде философ. Лень бывает разная. Но русская лень – это всегда созерцательность. Впрочем, не лень, а праздность. Это все же разные вещи.

Великие философы полны противоречий.

Один изрек: «Праздность – мать всякой философии», другой заявил: «Праздность – матерь всех пороков». Парадокс.

Вероятно, это именно тот исключительный случай, когда противоположности сходятся. Старость бывает как младость. Мудрость века сего – безумие в очах Господа.