Мидлена Радуга - Тёмный ангел

– Но когда тебе подарили клинки, я понял, что это ты, – сказал он и посмотрел на неё так, как будто у неё за спиной выросли крылья.

Малэ внимательно посмотрела на него так, будто что-то прочла в его глазах, развернулась и пошла в сторону комнаты, где начался разговор. Там она встретила Кобдо и попросила проводить в свои комнаты. Оставшись одна, сидя на кровати, Малэ задумалась:

– А может, я всё-таки виновата в произошедшем тогда… Всё, отсюда нужно срочно уносить ноги: кулон уже начал свою работу, а психа не уговоришь! – такая мысль возникла у неё в голове.

– Мысль, конечно, правильная, но трусливая… – в её голове прозвучал чей-то мужской голос.

– Это не трусость, а чувство самосохранения, – не задумываясь, возразила Малэ и тут же сама себе сказала: – Стоп!

Она развернулась на сто восемьдесят градусов, пытаясь обнаружить того, кто говорил.

– Кто? – только и смогла шёпотом сказать Малэ.

– Это же я, Алу! – снова прозвучал голос в голове.

– Не может быть – ты мёртв! – категорично заметила она.

– А кто меня в клинки запихнул? – иронично спросил призрак Алу, появившийся в комнате. Выглядел он как при жизни, только был полупрозрачным – сквозь него хорошо была видна стена. А был он при жизни молодым, гармонично сложенным дроу, как и вся его раса тёмных эльфов.

– Это было безвыходное положение… – смутилась Малэ.

– Оправдывайся, оправдывайся…

– Как ты там? – спросила Малэ и подумала: хотя это условное там.

– А ты как думаешь? – язвительно осведомился Алусиэль и стал рассказывать, вздохнув: – Здесь скучно, поговорить не с кем, движения никакого и, что самое главное, даже не посмотреть на обнажённых танцующих жриц… хоть что-то было бы в моём положении. Но нет, клинки лежали в другой зале, а я не могу далеко находиться от них. Так что я мог только слушать целыми днями и ночами обрядовые песнопения.

– Наверное, не надо было так с тобой поступать… – задумчиво произнесла Малэ.

– Экспериментаторша… Ничего лучше придумать не смогла? – язвительно проворчал Алу.

– Всё! Не нравится – замолчи, а то подарю обратно храму – очень интересно же слушать обрядовые песнопения, да и познавательно, а танцы ты всё равно не увидишь, – Малэ разозлилась и решила хоть так заставить его нормально говорить. А то непонятно – голоса разные чудятся, клинки разговаривают и странные дроу вокруг – она сходит с ума?

– Нет. Я очень рад тебя… э-э-э… слышать, – решил извиниться и одновременно поздороваться Алусиэль и добавил: – И видеть.

– Привет! Я тоже очень рада тебе! – обрадовалась Малэ возвращению Алу таким, какой он был. Почти таким же. Наверное, длительное заключение в одиночестве дало о себе знать таким образом. Хотя он всегда был ещё той язвой. Но зато её любимой язвой. Соскучилась она по его нагловатой улыбке и шальным глазам.

– Я понимаю, что это ты меня пробудила, когда решила рассказать обо мне молодому дроу, – заметил Алу, усмехнувшись её мыслям.

– Я вообще не знала, что у него такой пунктик относительно тебя… – решила для себя уточнить данный вопрос Малэ.

– Тут ты ошибаешься, пунктик у него насчёт тебя, это слышно даже по разговору. На меня он не похож, хоть и мой родственник: я в разговоре с дамой никогда не повышал голос и не грубил, – сказал он и задумчиво добавил, покачав головой: – Знаешь, смотря на него, я не могу поверить, что у меня такой потомок. Что-то очень не так в королевстве дроу, что-то очень не так…

– Алу, а правда, что ты ту картину написал? – спросила она, решив узнать про картину в той комнате, которая так взволновала сердце молодого Дьена, как-никак именно Алусиэлю он приписывал авторство картины.

– Да, – настороженно ответил он, справедливо предполагая, что этим Малэ преследует какую-то цель и, скорее всего, за ним последуют другие вопросы, и не факт, что они ему понравятся.

– А откуда сюжет картины? – ей очень хотелось узнать это с тех пор, как она увидела картину, тем более от её автора.

– Я увидел его во сне: ветер гонит песок, а ты за стеклом, и мне до тебя не дотянуться, но это была не совсем ты, у тебя же нет крыльев, – задумчиво, что-то вспоминая, произнёс он.

«Это моя вторая ипостась, – подумала Малэ, – Алу же её просто не видел. А место… место очень знакомое, там нереально выжить смертным, и поэтому Алу точно увидеть его не мог…»

– Может, ты когда-то рассказывала мне об этом месте? – предположил он в ответ на её мысли.

– Да, но вряд ли о таком рассказывают… – сказала она, мучительно думая о том, где он мог увидеть другой мир. Единственное предположение, что общение с ней не прошло даром, и он смог найти даже не путь, а окошко, через которое он всё и подсмотрел. А вот кто это заметил ещё – вопрос. И тогда становится понятно, куда тянуться ниточки от его убийства.