Николай Дуюнов - Смерш. Дети айсзаргов

Особо хочу коснуться вопроса взаимоотношений с политорганами – это особая статья военнослужащих, не подверженная никаким конъюнктурным соображениям со стороны контрразведчиков. Мы не имели права заводить на них сигналы об их неправильном образе жизни, пьянстве, гульбе с другими женщинами, ссорах в семье и т. д., мы могли только информировать об этом вышестоящие политорганы. Кроме того, начальник политотдела дивизии мог присутствовать на наших партсобраниях, заметьте, не командир дивизии, а начальник политотдела, и знать о наших планах, имеется в виду политических, в оперативные дела мы его не посвящали, мы ежеквартально отчитывались о проведенных партсобраниях, о наложенных и снятых на оперов партийных взысканиях, об избраниях секретарей партийных организаций и многом другом, невидимом для военнослужащих войсковых частей.

То, что мы знали о жизни офицеров, прапорщиков, их семей почти все, помогало быть в курсе всех передвижений и выдвижений офицеров, мы не давали возможности занимать высокие должности людям с низкими морально-политическими качествами, и это только помогало командирам и политработникам проводить тот курс, который определял наш Вождь и Генсек.

К чему я это говорю. Уважаемые командиры и политначальники, вы заняты повседневной заботой о солдатах, о боевой выучке, слаженности, это святое, а о том, что мы каждодневно вам в этом помогаем, вы порой и не догадываетесь, кто искоренял дедовщину, кто вас гонял за плохое содержание оружия, за нарушения в караулах, за неисправную боевую технику, за низкий морально-политический дух в ротах, батальонах, полках? Вы вспоминали о нас тогда, когда пропадали боеприпасы, солдаты дезертировали с оружием, пропадали секретные документы, а в повседневной жизни что есть оперуполномоченный Особого отдела КГБ, что его нет, лучше, когда его нет, это вас не тревожило. Но когда ЧП в полку, все, где опер?

Так что жизнь в полку не останавливалась ни на минуту, и мне хватало забот каждодневных, вдобавок приходило новое пополнение, надо было их проверять, приучать к воинской жизни, не давать в обиду старослужащим, проводить беседы о бдительности, короче, делать из них солдат-патриотов Родины.

Прошло несколько дней, информация накапливалась. Я уже знал распорядок дня проверяемого, его привычки, связи, ничего, что могло бы свидетельствовать о его враждебной деятельности, не было. Обычный пенсионер, ведущий спокойный размеренный образ жизни заслуженного человека.

Пришли результаты проверок по учетам УКГБ по Приморскому краю – все положительно, компры нет. Вдобавок я проверил по учетам военкомата Спасска нескольких человек, в том числе и Курашвили. Он оказался участником Великой Отечественной войны, воевал более двух лет на разных фронтах, о чем имелись записи в военном билете и карточке учета, имел два ранения, награды ордена Отечественной войны 1-й и 2-й степени, медали «За отвагу», юбилейные медали после войны, кучу грамот. Короче. Ветеран, заслуженный по всем статьям, и нет ни одного повода подозревать в принадлежности к Абверу.

Доложили Бошуку. Ответ последовал не сразу. Наверное, тоже анализировали результаты проверки, может, заняты были. Короче, наступил уже следующий год, 1976-й. Пока праздники, зима на дворе, ничего не происходило ни в жизни части, ни в жизни проверяемого, просто шло накопление информации.

Наконец из Хабаровска пришло распоряжение – еще раз внимательно проанализировать материалы и прекратить проверку уважаемого человека, ветеранов надо беречь и создавать условия для достойной жизни и старости. Команда из Особого отдела 1-й воздушной армии, нашего начальства, это приказ, и его надо выполнять. Я поделился этой новостью с Л. С. Качаном. Он воспринял ее с огорчением, как-то все не так, как он думал. «Коля, – сказал он мне, – то, что руководство приняло такое решение, это логично. С точки зрения соблюдения законности и прав граждан команду придется выполнить, но я тебя прошу не сдавать материалы в архив, а провести еще ряд проверочных мероприятий, а именно – послать запрос в КГБ Грузии на предмет проверки Курашвили по их учетам, может, там удастся за что-то зацепиться».

Я к начальнику, надо сделать то-то и то-то, чтобы продолжить проверку сигнала. А мне в ответ – ты что, была же команда прекратить проверку уважаемого человека, и кто позволит тебе не выполнить приказ сверху? У меня опустились руки, не могу ничего сделать, у меня нет права самостоятельно делать запросы без подписи начальника. Это факт, и его не обойти. Но в жизни, как всегда, бывает везение, и оно пришло через полмесяца. Начальник уходил в отпуск, и его замещал один из старших оперуполномоченных отдела, который был не в курсе всех дел по проверке этого сигнала, как я уже говорил, опера не знали, чем занимается каждый работник, и представлялась возможность подписать запрос по проверке через Тбилиси.