Михаил Дорошенко - Коридоры судьбы

Если собрать все выбитые Чемпионом зубы, то набралось бы на несколько ниток бус – для модниц или дикарей.

В пивном баре у вокзала в Кисловодске на… «Иди, мальчик, отсюда!» … десятилетний Чемпион ответил тремя выстрелами из смит-энд-вессона. Мраморная столешница разлетелась на куски, и доктору Кутузову, стоящему за соседним столиком, осколком пивной кружки попало в глаз, но не живой, а в тот, который был уже выбит – на войне. Кисловодские боевики были покорены. Он завораживал своей волей любого. Не было препятствий на его пути.

Отпечатки пальцев у Чемпиона Удачи менялись каждые полгода. Излишняя предосторожность судьбы. Перебор в везении.

От вокзала к Нарзанной Галерее в Кисловодске тянутся мелкие лавочки с курортными безделками из папье-маше. За витриной ювелирного магазина братьев Росс сияло самоцветными плодами райское дерево, но после революции оно завяло. Над улицей возвышается Театральный Замок, где лицедеи вторят неправде жизни, превращая ее в правду переживаний.

В ответ на шипение Габи… «Какой прекрасный коньяк за витриной! Недосягаемый, – жаль!» … Чемпион, не обращая внимания на стеклянную (хрупкую, в сущности) преграду, пузатую амфорину за узкое длинное горлышко выудил на ходу.

Помахивая бутылкой, Чемпион проходил, не удостаивая толпу даже взгляда назад, по улице, ранее называемой Зеркальной, а ныне Воровской, вернее Конфискаторской. Заметив мои удивленные глаза в зеркале, он предложил присоединиться к «скромной трапезе».

В сосновом бору над обрывом услужливый мажордом разложил – уже – мшистую скатерть на камне из бархата. В парке было по-осеннему тихо и безлюдно. Габи куда-то исчезла, но вскоре явилась с букетом бокалов в руке.

– Кто ты? – спросил меня Чемпион.

– Кто я?

– Да, ты! Что ты умеешь делать? Кто ты? Чем занимаешься?

– Я, подобно Ли Бо, пишу стихи, обмакивая перо феникса в росу.

– Вино, воровство и вирсавки, – ответил, не задумываясь, Чемпион на встречный вопрос и указал левой рукой на бутылку, правой – на Кисловодск и снова левой – на Габи. – Мне все позволено. Хочешь, столкну эту гадину в пропасть?

Он вынул из руки Габи бокал, поставил его на камень, подвел, слегка подталкивая ее под зад, к обрыву и столкнул вниз – в пену бешенства речного божества. Падая вниз, она уцепилась за ветку ивы, покачалась на ней и полезла наверх. Когда ее лицо показалось из-за края обрыва, я вспомнил, что видел ее на афишах. «Габриелла Габи! Женщина-змея!»

Габи сделала заднее сальто и вновь полетела в шелестящее море осенних листьев.

– Вечереет, – сказал Чемпион, подавая ей руку, – красивое слово. Что скажешь? – вновь сталкивая ее вниз, обратился он ко мне.

– Чай в сумерках разливают на веранде в теплой тишине.

– Ну, а что ты скажешь о Габи?

– Осиный рой в стеклянном шаре.

Страх-и-трепет изображала Габриэлла, ползая по красному стволу сосны змеей.

– Если встретишь где-нибудь Габи – беги. Глаза выцарапает за сегодняшний урон.

В коньячный столик по сигналу Чемпиона с зубовным скрежетом преображалась Габриэлла из-за любви к утехам с мира сильными сего.

Чемпион рассказывал историю своей жизни. Невероятная удачливость преследовала его по пятам, но он предпочитал ускользать от Фортуны, а не гнаться за ней, как все прочие. Однако и он был недоволен судьбой.

– Как и все, я – смертен и не могу летать.

Женщина в черном бархатном платье, усыпанном блестками, словно ночное небо звездами, прогуливалась по улице Неотразимых Взглядов в Пятигорске.

Чемпион остановился, изумленный нечеловеческим очарованием ее лица, но сразу же заметил в ней изъян. Ей было отпущено красоты больше, чем может вынести человеческое естество.

Войдя вслед за нею в подьезд, Чемпион застал ее в классической позе поправления чулка. Красная полоска подвязки на обнаженной ноге, звездная блестка застежки, черная дымка чулка – в сочетании с двойным покачиванием за вырезом склоненной феи лунных полусфер. Перевернутый вниз головой дракон сверкал парчовой чешуей на бархатной спине.

Всеми своими ромбами в витраже окна ухмылялся – казалось – червовый король.

Чемпион выхватил из кармана часы и швырнул их вместе с цепочкой в окно. Разноцветный оборотень вместо того, чтобы развалиться мгновенно, зашевелился всеми своими ромбами. Стекляшки просыпались, как в калейдоскопе. Промелькнула дама пик, выглянул из-за веера арлекин и выпал джокер, наконец. Витражный покер.