Елена Бодрова - Сердце в клетку. Комедия в 27 главах

– Этот твой брат сказал, что я ему нарисовала это уродское сердце!

– А это не ты?

– Спятила, что ли? С ума съехала? С какого перепугу я буду ему сердца малевать?

– С такого, что ты в него втюрилась!

– Нет!

– Да, а обещала не втюриваться!

– Я и не втюривалась! – прокричала Лидка, подскочила к почтовому ящику номер двенадцать и принялась запихивать туда листок. Жизнь уже изрядно его пожевала, и он не желал запихиваться, а только больше мялся.

– Что ты делаешь?

– «Я возвращаю ваш портрет»! – крикнула Лидка, и лист наконец засунулся полностью.

– Он тебя прибьет, – рассмеялась Женя, представив лицо брата, когда он снова увидит этот листок с дурацким сердцем.

– Ну и пусть прибивает, – отрезала подруга и оттряхнула руки, как бы говоря: «Дело сделано».

– Пусть прибивает? Значит, точно влюбилась.

– Да не влюбилась я! Нужен он кому! – взбеленилась Лида и поскакала по ступеням вниз. Женя пошла за ней из любопытства. Злость на подругу прошла, теперь ей было с одной стороны смешно, с другой – интересно посмотреть, что произойдет дальше. Она вышла на улицу.

– Письмо вернулось адресату! – услышала Женя звонкий голос Лидки и моментально перевела взгляд на Колю, предвкушая выражение его лица.

– Ты что-то сказала, малявка? – переспросил он и забросил трехочковый.

– Письмо вернулось адресату, – не без удовольствия повторила Лидка и уставилась на парня с мстительной ухмылкой.

– Сейчас пойдешь, – спокойно, с расстановкой, проговорил Коля. – И достанешь из ящика этот мусор. Считаю до трех.

– Не пойду, – Лидка упрямо сложила руки на груди. Женя стояла рядом и улыбалась: так его!

– Раз, – он принялся ритмично отстукивать мячом по асфальту. Получалось у него это мастерски. Девчонки засмотрелись. У Лены, неказистой девочки с жиденькими волосами, затряслись коленки от этого стука в сочетании с его угрожающим «раз». Она бы точно струсила, а Лидка ничего, стоит, как вкопанная, и ухом не ведет.

– Два, – он ускорил темп, мяч заходил вверх-вниз, как игрушка йо-йо.

– Дашь мяч погонять? – спросила Лидка и ухмыльнулась. Коля бросил на нее темный взгляд.

– Три.

Мяч перестал скакать, остался в руке у Коли. Девчонки напряглись, а Лидка с деланным равнодушием смотрела на парня.

– Бессмертная, что ли? – спросил он, подойдя к краю заборчика.

– Боишься выбраться из загона? – спросила в свою очередь Лидка, кивнув на заборчик, который их отделял друг от друга. Коля с силой запульнул мяч в противоположный конец коробки и одним махом перепрыгнул заборчик.

Девчонки все, как одна, завизжали и кинулись врассыпную, даже Лидка. Она отбежала на несколько метров, обернулась и захохотала.

– Не поймаешь!

Коля стоял, уперев руки в боки, и смотрел на нее, как на дурочку. Сделал резкий шаг к ней, она взвизгнула и убежала за угол дома.

– Ну и дура у тебя подруга, – сказал он Жене.

– Да, – подтвердила та. – Втюрилась в тебя, как стрекозиха.

– Почему как стрекозиха? – усмехнулся Коля.

– Тебе она тоже нравится?

– Сбрендила? У меня их и так немало, зачем мне еще этот мелкий довесок?

– Ага, немало у него.

– Сомневаешься?

– Не сомневаюсь.

– Так-то.

– Не сомневаюсь, что у тебя вообще никого нет.

– Иди уже отсюда, пока не получила, – Коля отвернулся от сестры, принялся молотить мячом по асфальту.

– Да ты же у нас такой добрый! – издевательски воскликнула Женя, отойдя, впрочем, на безопасное расстояние от брата. – Никогда никого не тронешь. Только кажешься злодеем, а в душе у тебя растут и благоухают розы.

Коля взглянул на сестру исподлобья:

– Завязывай с книгами, сестричка, – и забросил трехочковый.

Нина Степановна все это время провела у окна, приоткрыв створку, чтобы было слышно.

«Я бы тоже хотела, чтобы он считал до трех, а потом вот так выпрыгнул, – думала она, скребя ногтем по стеклу. – Только я бы не убежала, а посмотрела, что он со мной сделает».

Нина Степановна мечтательно вздохнула.

Нина Степановна работает в школе давно. Когда-то она была библиотекарем, правда, в другой школе. Там ее сократили, а библиотекарем поставили учительницу географии, на полставки. И Нина Степановна перешла в эту, родную для нее теперь, школу. Уборщицей.

Она хорошо помнила свое детство и в целом жизнь – те пятьдесят лет, что все это время ее сопровождали, шли рядом тихонько, как преданная собака. Иногда они подвывали и хромали, как та же собака, в особо неустойчивые периоды жизни: в подростковом возрасте, когда должна была явиться первая любовь со всеми своими первыми – поцелуями, встречами, объятиями – но не явилась. Опоздала на поезд, наверное. И вот совсем недавно, когда Нине Степановне еще было сорок девять. Когда она встретила Колю…