Павел Шалагин - Позволь реке течь. Роман для тех, кто хочет быть счастливым

Повезло Шкиперу с родителями! Анна Николаевна ответственна за цветы и за борщ, деда Миша за дорожки, за времянку и дом, который сам и ставил. Ну, а Шкипер им, конечно, в меру своих сил теперь помогает. За это ему, несомненно, стоит воздать должное… Вот не дай Бог попался бы им такой сынок, как Эл – не припомню, чтобы он хоть что-нибудь своими руками сделал! Хотя, может это и приходит со временем, а он ещё элементарно не дозрел… и где-то примерно через часик с небольшим, когда Лика поднимет его пинками, и Эл, зевая во всю пасть, выйдет на крыльцо, его внезапно, как гром среди ясного неба, торкнет мысль: «А почему бы мне не сделать сегодня…». И он, следуя порыву, конечно же, в очередной раз этого не сделает… Ну, а может и наоборот. Но тогда непременно сегодня! Ведь бывает же такое?

А пока всё кругом ещё спит. И можно с незабываемым чувством свободы следить глазами за сонной мухой, ползущей по стене, складывать в голове крестики из кружочков на потолке, и вращать их на северо-запад – туда, где какой-то месяц, а может быть и добрую сотню лет назад находилось то место, которое я называл домом…

Однажды я где-то прочитал весьма неплохую мысль, которой проникся фактически до самого мозга костей. А звучала она примерно следующим образом: «Бывает, ты возвращаешься домой с работы, делаешь себе горячий чай с лимоном, забираешься с ногами в кресло и укрываешься теплым пледом. А вокруг – тишина… И в этот самый момент ты, и только ты для себя решаешь, что это – одиночество или свобода…»

Черт меня побери со всеми моими планами, но там, позади, в прошлой уютно-домашней жизни, я, ни на секунду не колеблясь, ответил бы, что это свобода. И только здесь, в компании людей, которые теперь стали мне ближе, чем собственная кожа, я безоговорочно поменял свое мнение на противоположное.

И это вовсе не значит, что я перебежчик или предатель своих идеалов. Просто тот дом перестал быть таковым, когда я познал «Дом» этот. Более того, я склонен думать, что прежний никогда на самом-то деле и не был им: скорее являлся прибежищем; обжитой раковиной моллюска; коралловым рифом рыбы-клоуна; местом, где можно было бы спрятаться и под одеялом переждать ураган жизни, несущейся за окнами. Это был склеп, в котором я собирался похоронить себя заживо; поместье графа Дракулы со всеми удобствами – полы с подогревом, терабайт софт-порно и пельмени из морозилки на ужин. Эта размеренная устаканенность бытия засасывала, как болото, как дурман-трава отнимала волю и желание что-либо менять в своей жизни. И если бы не совершенно случайное совпадение неких фактов, я бы, пожалуй, до сих пор просиживал штаны, любуясь красотками на постановочных отфотошопленных снимках в социальных сетях. Но, хвала небесам, случайностей в этом мире нет, и Авалокитешвара не зря распростер свои большие уши и внемлет голосам, звучащим вне моего сознания. И значит всё, что должно произойти, сбудется. Ибо всё предначертано в Великой «Книге Судеб». И даже то, что ты читаешь сейчас эти строки…

Я помню, в тот день шел дождь. Нет, не дождь это был, а настоящий потоп, стена воды, смывающая все на своем пути, жутчайший ливень, к которому я оказался совершенно не готов. Ещё вчера встроенный в браузер плагин премиленько показывал мне иконку солнышка и циферку «+21», а сегодня днем с оттягом вдарила самая что ни на есть натуральная гроза. Первая за этот год.

Перескакивая стремительно разрастающиеся лужи и водные запруды, неуклюже лавируя между потоков, с ревом вырывающихся из водосточных труб, я, стараясь не наткнуться на хищно растопыренные спицы слепых зонтиков, спешил в свой обеденный перерыв за шавермой. Честно признаюсь, желания вылезать из офиса в такую погоду не было никакого – снаружи было слишком мокро, слишком противно, слишком гадко и мерзко. Но сидеть и с урчащим желудком слушать, как коллеги обсуждают бизнес-ланч, хотелось ещё меньше. Все-таки мою тушку весом в добрую сотню килограмм надо снабжать соответствующим питанием.

Именно поэтому я с видом ужаленного пчелой оленя несся к знакомой будке с призывными лозунгами «Хычины. Беляши», где буквально нос к носу столкнулся с Элом. Он стоял, низко наклонив голову, скрытую под капюшоном, с которого стекали несколько плотных струек воды, и безнадежно пытался прикурить. А я же его попросту не заметил. Потревоженный таким абсолютно не галантным способом, Эл выдал трехэтажное выражение, и в тот момент, когда мой куда более изощренный ответ был уже готов сорваться у меня с языка, наши взгляды встретились.