Павел Шалагин - Позволь реке течь. Роман для тех, кто хочет быть счастливым

Так, что ещё?

Написал кучу страниц кода, несколько неплохих статей по софту и могу самостоятельно собрать из груды запчастей вполне приличный комп, чему и рад безмерно… Пересмотрел пару тысяч полнометражных фильмов (некоторые не по одному разу) и прошел около сотни игрушек… Деревьев не сажал, дома не строил…

Да, что-то рисуется не слишком радужная картина «меня» – можно сказать, вся жизнь прожита даром.

Ой-ой-ой… Как же это нехорошо… Это даже звучит отвратительно – «даром»! Эдак, если и дальше так пойдет, на смертном одре похвастаться будет совершенно нечем. И не помянет меня никто добрым словом, и не вспомнит. Пора, наверное, начать переосмысливать свое бытие и направлять жизнь в нужное русло, чтобы все без исключения, с кем меня сталкивает стремительный поток бытия, могли с чистым сердцем, нисколько не кривя душой, сказать, что с моей помощью они стали чуточку чище и добрее, а мир вокруг обрел малюсенькую капельку иного смысла и новых красок… Уверен, это будет как раз то, что нужно.

С этой великолепной мыслью, окрыленный воодушевившей меня идеей дальнейшего саморазвития, я безмятежно отправляюсь спать, зная, что эта ночь станет для меня одной из самых спокойных в жизни.

На моих часах без двенадцати минут и тридцати трех секунд шесть. Я недавно проснулся и лежу с открытыми глазами. Пялюсь в потолок. Мне всегда доставляло удовольствие собирать в голове какие-нибудь замысловатые геометрические фигуры из узорчатых панелей, которыми он оклеен. Вот, к примеру, деталью рисунка каждой из них является окружность, и если внимательно присмотреться, то из двенадцати можно сложить крест.

Все-таки двенадцать – это какое-то сакральное число. Месяцы, апостолы, поэма Блока… Кстати, я регулярно его перечитываю. Странно, ведь никогда не любил, а тут, вдруг, начал читать. Да и не только его, а прям всю поэзию «Серебряного Века». И хотя до конца ее так и не понял, но каждый день с упорством барана, вновь и вновь принимаюсь за штудирование. Авось проймет… Но пока что-то не пронимает. Должно быть, в мире есть вещи, которые – твои и, которые – не совсем. Даже если они очень и очень здоровские, и нравятся большинству.

Впрочем, то же самое можно сказать и о людях – с ними не всегда просто прийти к взаимопониманию. Редко бывает, когда находишься на одной волне с человеком. И уж если посчастливилось столкнуться с таким – сгребай его в охапку и ни за что не выпускай из своей жизни. Потому что это – самый настоящий дар: духовная близость! Хотя, случается и наоборот… Скажем, где-то примерно через полчаса должна встать Анна Николаевна – мать Шкипера. Уж насколько она замечательная, и во всех смыслах удивительная – днем с огнем второй такой не сыщешь. Низенькая, коренастая, пухленькая, с виду очень медлительная, она полна невероятной бьющей через край энергией – и по дому постоянно хлопочет, и на рынок бегает, и ораву подобных мне раздолбаев терпит и, более того, кормит и беспокоится обо всех. При этом всегда с улыбкой, шутками-прибаутками и хорошим настроением – клад, а не женщина! Но, увы, найти с ней общий язык у меня до сих пор не получилось. То ли не нравлюсь я ей в силу своих несуразных комплекции и размеров, то ли пристрастие к алкоголю всему виной, но есть что-то такое незаметное и неизмеримое, что и ощущаешь-то лишь пресловутым шестым чувством… А может быть, мне только кажется… Да! Скорее всего, так. Так оно как-то спокойней…

Когда Анна Николаевна встанет и выйдет с бидончиком за калитку (молоко начнут продавать из бочки в районе семи – нужно успеть взять его, покуда оно тепленькое) солнце, лениво потягиваясь, ещё только начнет освещать верхушки абрикосового сада по соседству. Тихо скрипнут ржавые петли, глухо заворчит лишайная соседская псина Пальма, а Николавна непременно пригрозит ей: «Цыц, окаянная!». Тут же, ну, максимум с интервалом в пять минут, проснется на чьем-то дворе петух. Не спеша слабо кукарекнет разок, словно пробуя свои силы, потом ещё раз – уже громче, и, наконец, в полную мощь гаркнет свое переливчатое «Кукаре-е-е-еку-у-у-у». Следом подхватят остальные, и вся улица на несколько минут утонет в гаме нестройного хора «пернатых будильников». А затем из репродуктора деды Миши польется гимн, он выйдет в своих парадных семейных труселях к «построению» – отдаст честь куда-то в сторону столицы и, промаршировав по направлению к нужнику, начнет поднимать государственный флаг, который успел уже основательно пообтрепаться и выцвести… Вообще, несмотря на все свои странности и загибоны, деда Миша – отличный мужик! Как говорится, «мастер на все руки». Кроме того – башковит. Словом, обладает такой народной смекалкой, которая, как я думаю, раньше передавалась по наследству из поколения в поколение.