Алексей Тихоньких - Круглое озеро. Я был советским спортсменом

Возле операционного стола, куда меня переложили, стоял небольшой вспомогательный столик, на котором лежал набор игл для шприца разной величины. Мне сразу бросилась в глаза игла размером со стержень для авторучки. Несмотря на то, что в комнате было не жарко, меня пробил пот. Оказалось, эта процедура называлась «новокаиновая блокада». Она состояла в том, чтобы вкалывать вот эту большую иглу вдоль позвоночника и накачивать новокаином больное место. После нескольких локальных обезболивающих уколов немолодая женщина-врач воткнула иглу в районе поясницы и выдавила всё содержимое шприца, затем она отцепила шприц, оставив иглу в спине, и наполнила шприц заново. Она наполняла это место лекарством до отказа и после этого проделывала такую же процедуру сантиметров на десять повыше. Когда всё было закончено, она постучала крепко кулаком по спине и спросила:

– Ну что, товарищ спортсмен, чувствуете что-нибудь?

– Нет, – выдохнул я, стараясь отвечать бодрым голосом. Голова кружилась, и немного ныло в спине.

– Прекрасно, – и, обращаясь к медсестре, сказала. – Пусть полежит минут пять, потом отвезите в палату.

В этот момент в операционную кто-то вошёл, и я услышал негромкий голос:

– Зоя Сергеевна, привезли, он не догадывается.

– Хорошо, Серёжа. Позовите ещё двоих, и пусть они будут готовы.

Через несколько минут ввезли носилки. Парень, как оказалось грузинский футболист, сел и вопросительно посмотрел на Зою Сергеевну. Ему помогли перебраться на второй операционный стол, и я заметил, как его окружили четверо мужчин в белых халатах. Неожиданно для него они схватили его руки и ноги и прижали к столу.

– Что вы делаете? – закричал он и вдруг, словно поняв в чём дело, обмяк и обречённо выдавил из себя, – не надо, пожалуйста.

– Нугзар, мы не вправе выпустить вас из отделения калекой, – заговорила врач решительным тоном, – я уже вам говорила, что вы должны сгибать ногу минимум пять раз в день. Сегодня мы поможем вам согнуть вашу ногу силой пока на 45 градусов, и вы нас за это ещё поблагодарите.

Футболист напрягся, его лоб покрылся испариной, он хотел что-то сказать, но тут Сергей, державший за ногу пациента, уверенным жестом постепенно согнул её в колене. Нугзар закричал что-то на грузинском и заплакал.

Дело оказалось в том, что после операции требовалось осуществлять физическую реабилитацию для полного восстановления нормального объёма движений в коленном суставе. Для этого ему нужно было выполнять специальные упражнения через боль. Он этого избегал любыми способами. В итоге, как мне объяснили, в суставе могли затвердеть послеоперационные спайки, и нога не сгибалась бы вообще. После этого случая время от времени мы с ним пересекались в спортивном зале. Я видел, что он перестал отлынивать от упражнений, хоть и выполнял их без особого энтузиазма. Через месяц он стал почти полностью сгибать и разгибать свою ногу.

За полтора месяца, которые я провёл в ЦИТО, мне сделали несколько блокад, уколы, вводящие стекловидное тело и витамины, десятки сеансов физиотерапии, массажа, и в конце концов настало время выписываться из больницы. Я стоял в коридоре, ожидая выписки, и разглядывал плакат на стене, на котором была афиширована статистика спортивного травматизма. К моему удивлению гимнастика была на четвёртом месте, после вольной борьбы, футбола и регби. Вышедший из кабинета доктор сказал мне:

– Алексей, возможно тебе придётся расстаться с мечтами о большом спорте.

– Почему? – спросил я удивлённо.

– Потому что у тебя имеется небольшой дефект позвоночника в поясничном отделе. Во всяком случае многое будет зависеть от состояния мышечного корсета вокруг.

Я не стал спрашивать, что всё это значило, да и не хотел знать. Спина больше не болела, и я, вернувшись домой, сразу приступил к регулярным тренировкам.

Почти все из моих товарищей по команде побывали в этом учреждении. К сожалению, выступая на международном уровне, было трудно избежать травм разной степени тяжести.

Дольше всех наверно держался Юра Королёв, но и он перед олимпиадой в Сеуле травмировался. У него оторвалось ахиллесово сухожилие. В тот день я ему написал такие строчки:

Восемь лет пронеслось на взводе,

Вдруг от боли скривило рот.

Нет, не всё иногда выходит,

Но проходит, и это пройдёт.

Нам ли в травмах искать причины?

Знаешь сам – в этом толку нет.

Ведь на то мы с тобой и мужчины,

Чтобы выше быть собственных бед.