Анастасия Гришунова - Там, где дышит моё сердце

Главным приоритетом их семьи манеры и приличное поведение. Валентина, так звали их мать, была сурово требовательна к порядку и чистоте, в доме, который они выстроили с ноля вместе с дедом Колей, всегда скрипела исключительная чистота и порядок. Многоэтажные перины с подушками под белоснежной кружевной тканью – строжайшее табу для меня. Я, как и все детишки обожаю погружаться в пахнущие постели и лёжа воображать ласкающее море. Или взиматься вверх до самого потолка, поднимая следом облако гусиного пуха из самодельных бабушкой подушек.

С особым любопытством я разглядывала сверкающие сервизы из хрустальных бокалов и прочей посуды. В тех трюмо царит особое царство. Отражение меня в них, заставляло воображать зазеркалье, мир, в котором я, главная принцесса.

Чопорная бабушка, несмотря на свою чрезмерно кропотливую и требовательную натуру, довольно веселый и жизнерадостный человек. Она знает миллион стихотворений, тома песен и ещё в два раза больше рассказов и загадок. Она порядком образована и благосклонна к себе.

С дедом Колей они вместе с самых юных лет. Их отношения писались по романам Пушкина либо Гюго. Бескрайнее уважение друг к другу часто проявляется в задорных шутках и крепких объятиях. Дедуля… дедуля самых честных правил, самый порядочный гражданин. Он крепок, силён и в меру строг. На его фоне, Бабушка Валя кажется хрупкой, нежной, ранимой и беззащитной. Они безукоризненно дополняют друг друга. Таким и было суждено быть вместе. О таких говорят: «Рождены под одной звездой». Они дуэт, они команда. Всегда вместе и всегда за одно.

У дедушки Коли не бывает выходных. С самого раннего утра он бодро шагает кормить скотину. Их двор, буквально дышит братьями меньшими. Заключённая живность разнится от собак до нутрий, от свиней до тутовых шелкопряд. Куры, гуси и даже кролики. Но особую любовь он испытывает к голубям. Мне нравится, когда он берёт меня с собой на голубиный этаж.

Мы взбираемся на крышу по крепкой металлической лестнице, глядя на которую вверх, брезгливо слепило солнце. Она была бесконечной. Оказавшись там, в мире непринуждённости и свободы, деда открывает не большие самодельные затворники, а вместе с ними и своё большое сердце.

Эти пернатые друзья оседают его с ног до головы, разлетаются в стороны, шлёпают крыльями, повисают в воздухе и лишь самые пожилые остаются на своей территории. Их разновидности бывали самыми непредсказуемыми и необычными. И с модными причёсками, и с модными штанами и белоснежными и угольно-черными.

Это не уличные птицы, заселившие площади и скверы, это люди, с индивидуальным характером и душой. Это не крысы, разносящие блох и гадившие на автомобили, это сотни сердец и сотни жизней. В мире можно бесконечно смотреть на три вещи: как горит огонь, как течёт вода и как дед Коля кормит голубей.

Я порой от непривычки со страха вздрагиваю от шума их крыльев, но понимая, что рядом дедушка мне становится тепло и спокойно. Он часто садит меня на колени и долго-долго рассказывает об их привычках и повадках. Мы кормим голубей, бросая горсть пшена, они доверчиво садятся на ладони, я разгоняю их вбегая в стаю кушающих птичек.

Одним из главных достижений, я считаю возможность наблюдать за молодым потомством. Смотреть как вылупляются цыплята новых голубей, как самочка сидит на яйцах и как самец обустраивает их гнездо, а также брачный танец самоуверенного красавца. После того, как мы покормим голубей и насладимся их вальяжным строем и абсолютной грациозностью, мы обычно медленно спускаемся вниз.

Сравнить то состояние в мутнеющем сознанием от гула своеобразных птиц с миром людским под звуки петушиной песни никак нельзя. Твой взгляд становится иным. Твои слова давно теряют смысл. Ты где-то между раем и землёй. Это не сравнимо. Это чистейший наркотик. Нужно ещё определённое время, дабы прийти в себя после такого погружения в пространство свободолюбивых созданий. Это не музыка, это не гипноз и это не жизнь. Это грань реальности…

Уже несколько недель золотая рожь трепетно ожидала ливней. Поля струились под всё еще душным воздухом и лето не стремилось отступать. В самых захваленных городом мест, уже изнемогая от назойливой жары становились рыжими липы. Беспощадный сентябрь сокращался лишь на календаре. Гроза порой ютилась в уставшем небе, но дождей не предвиделось до октября.

Дни уже настырно становились меньше, вечера дарили непревзойдённые закаты в луговых степях. Ромашки плача покидали обочины дорог, а пчёлы сворачивали до сей не прекращающийся цех. Ощущение, что фильм стремиться к Happy End, но жизнь дышала и клубилась вопреки всему.