Борис Абрамов - Воспоминания о плене

И когда артиллерийская канонада немного стихает и от Буга показываются первые цепочки немецкой пехоты, старший лейтенант, засев со своей группой в небольшом недостроенном кирпичном домике, стоящем на краю деревни, открывает огонь из ручных и станковых пулеметов, на время задерживает движение немцев.

Снова вступает в бой артиллерия, снаряды ложатся близко от домика, и маленькая группа вынуждена покинуть свое место и отходить дальше.

Бегущие видят спокойствие и уверенность этих людей, видят этого, небольшого, на первый взгляд, незаметного, человека. Но они слышат его уверенный, твердый голос, прорывающийся сквозь грохот канонады и отдающий приказы. Они тоже успокаиваются и присоединяются к этой группе, растущей теперь на каждом шагу.

Старший лейтенант отводит свою группу, время от времени останавливаясь и поливая движущуюся немецкую пехоту пулеметными очередями. Б. и Федотов передвигаются впереди отходящей группы старшего лейтенанта. Так они доходят до домов, расположенных у Северного городка. Старший лейтенант приказывает разместиться по дворам и занять оборону. Все моментально исчезают. Б. и Федотов продолжают свой путь к Северному городку. С этого момента старшего лейтенанта они больше не видели.

Северный городок пылал. Со всех сторон огромные языки пламени и столбы дыма взвивались ввысь. Особенно сильно бушевало пламя там, где раньше находился автопарк. Иногда сквозь клубы дыма и огня проглядывала белая шапка водонапорной башни, а всё находящееся внизу было скрыто во мраке гари и дыма.

Федотов и Б. свернули на шоссе, идущее на север, и пошли в направлении Чернавцов. Идти на Брест-Литовск не было уже никакого смысла.

Прошли по шоссе сотни две метров. Б. начал уже качаться и терять сознание.

– Федотов, оставь меня здесь, я лягу отдохнуть, а ты иди дальше.

– Нет, нельзя, идем вместе, – твердо сказал Федотов и подхватил качавшегося товарища под руку.

Сзади раздался приближающийся шум мотора. Они оглянулись. На их счастье, из-за поворота от Брест-Литовска шла порожняя грузовая машина. Б. вышел на середину дороги и поднял левую руку – правая уже совсем не действовала.

Но вот в воздухе стал нависать какой-то зловещий воющий рокот, он приближался и нарастал: показались немецкие самолеты и стали поливать бегущих по шоссе пулеметным огнем. Шоссе моментально опустело: все исчезли среди молодых колосьев ржи.

Шофер быстро свернул с дороги и поставил машину под развесистое дерево. Вдвоем с Федотовым они вытащили Б. из кабины и положили в рожь. Федотов хотел посмотреть раненую руку товарища; рукав набух от крови, и он решил не бередить ее зря. Б. почти сейчас же потерял сознание. Он пришел в себя от того, что Федотов и шофер теребили его.

– Вставай, там стоит санперевозка, она доставит тебя в госпиталь.

Полуведя, полунеся, они положили Б. в повозку.

– Прощай, Б., может быть, больше не увидимся, – с дрожью в голосе сказал Федотов.

– Прощай, – прошептал Б. и крепко левой рукой пожал руку товарища. В это рукопожатие он старался влить все свои чувства.

Ездовой тронул, и повозка понеслась. Б. видел еще несколько мгновений одинокую фигуру Федотова, стоявшего опершись на винтовку посреди шоссе и смотревшего ему вслед.

В повозке, кроме него, было еще двое: один старший лейтенант с шестью пулевыми ранениями в груди и животе. Он лежал без сознания и только тихо стонал при каждом толчке; другой – сержант-узбек. У сержанта была зияющая рана на голове – затылочная кость была сорвана и оттуда розоватой массой виднелись мозги. Он сидел по-турецки и ритмично раскачивался, не издавая ни звука. Вид его раны заставил Б. забыть на мгновение и палящую боль ожога, и нытье сломанной руки, и еще не прекращающиеся судороги в обеих ногах. Повозка мчалась, обгоняя беспорядочно идущих и бегущих людей.

Некоторые из бегущих пытались ухватиться за повозку и вскочить в нее, но, пристыженные окриками товарищей, отставали и сливались снова с общей массой.

Перед глазами Б. мелькали разные люди, разные лица: одни бежали в панике, дрожа и боязливо оглядываясь, другие шли молча со строгими решительными лицами, третьи пытались остановить бегущих, как-нибудь их организовать и подчинить военной дисциплине. Но вначале это удается очень редко.

Особенно ярко в памяти Б. запечатлелся образ молодой красивой женщины, которая, ведя за руку четырех-пятилетнего мальчика, спокойно шла вперед. За плечами у нее висела винтовка. Лицо ее выражало полное спокойствие и решимость. На фоне общей паники она казалась еще прекрасней. Она могла служить примером для многих. Мальчик удивленно и испуганно оглядывался по сторонам, но, видя спокойствие матери, не плакал и старался идти с ней в ногу. Как развивалась судьба этой женщины – неизвестно. Возможно, ей удалось пробраться глубже в тыл, возможно, она погибла от немецких пуль и снарядов, возможно, стала одной из многих героинь партизанского движения в тылу у немцев или героинь РККА…