Роман РА - О чём шепчет лес

Одинокий путник въехал на повозке в маленький городок, название которого даже не смог прочитать из-за облепившей табличку дорожной пыли. Он приехал сюда торговать впервые и, спрыгнув на твёрдую землю, поспешил справиться о местонахождении рынка у первых встречных.

У салуна в сильном подпитии стояла, опираясь на ограждение, крупнотелая женщина средних лет. А подле неё стоял паренёк с выскобленным подбородком и важно курил трубку. Всем своим видом он пытался показать себя человеком важным, деловитым, но выглядел как ребёнок со взрослой игрушкой. Путник предпочёл обратиться к женщине.

– Не подскажете ли…

– Рынок? – перехватила она его мысль. – Во-о-о-он там, – она так размахнулась, что едва не упала, а паренёк и не подумал её подхватить, только выдохнул в воздух клуб дыма. – Прямо, прямо езжайте, не пропустите.

– Значит, прямо по дороге, – кивнул он. – Хорошо здесь торговля-то идёт?

– Ой хорошо! – хмельным голосом воскликнула женщина. – Народ как оголодавший – всё сметают. Вы только из города уезжайте той же дорогой, а то по другую сторону лес – туда вам не надо.

– Это там, где земля дешёвая? – спросил торговец и ощутил на себе хмурый взгляд курящего паренька – тот, однако, так и продолжил молчать.

– Дешёвая-то дешёвая. Да не смейте покупать.

– А что там такое? У леса-то. – Гость, почти что случайно посетивший маленький городок, не удивил своим любопытством. Многие интересовались – почти что каждый. – Живёт ли кто?

– Нет, никто не живёт. Я раньше жила, но сейчас уже перевелись там все жильцы, от того и земля дешёвая. Последняя семья, как мне помнится, заселилась весной того года. Хорошие были люди. Мы ж в ту пору соседями были, часто видались да знавались. Ещё петухи не пели, а мужчина их уже вовсю топором машет – дрова для печи колит. Детки поднимались попозже. То игрались, то отцу помогали, то с матерью в город ходили. Каждый день их видели, ведь рядом ж совсем жили… но только дома нашего там больше нет – погорел. Уехать успели – и то хорошо.

– А от чего уезжали?

– От индейцев, – лицо женщины побледнело, как у покойника.

Колёса старой телеги протяжно скрипели под весом немногочисленных пожитков семьи Ламберт, что, как и многие в это неспокойное время, покинули родной дом в поисках спасения от набегов беспощадных и яростных, словно дикие звери, индейцев. Джордж Ламберт – строгий и угрюмый глава их небольшого семейства, – беспокоился, что ещё несколько миль пути и у телеги провалится днище. Как они тогда будут? Кляча – это не осёл, её вещами не нагрузишь, а в руках тащить – так никаких рук не хватит. Ещё прошлым днём он сказал Джошуа – их собственному негру, весящему, наверное, под две с половиной сотни фунтов, – сойти на землю и идти пешком. Сегодня с раннего утра натаптывал мозоли и сам. Его дети, Анна одиннадцати лет и Питер девяти, а также молодая и красивая жена Бетти, всё ещё ехали в телеге, устроившись среди вещей. Бетти сидела на пыльном мешке и, перекинув через плечо золотую косу, медленно вычёсывала песок костяным гребнем. Она пристально смотрела вдаль, словно пытаясь разглядеть там, за горизонтом, что-то новое, что-то прекрасное. Но так далеко, как позволял видеть глаз, впереди тянулась только жёлтая лента безжизненной почвы, вытоптанная копытами и испещрённая бороздами от колёс.

Телега снова проскрипела, а днище прогнулось и чуть бы не хрустнуло. Ещё немного, и придётся просить жену сойти на землю – уж лучше она, чем дети. Анна спала на мешке с яблоками, которых в дорогу взяли столько, что сейчас от одной мысли о их кисло-сладком вкусе начинало крутить живот. Она иногда переворачивалась или постанывала, если под колесо попадал камень, но почти не просыпалась – так долго девочка не спала с самого младенчества. Это от слабости, понимал Джордж. И Бетти понимала. Но никто из них ещё не начал размышлять об этом вслух, а в душе молились, чтобы и Питера не начали покидать силы. Пока же он, привычно жизнерадостный и не по годам сильный мальчик, игрался со своим щенком – Айданом. Уехали бы они неделей ранее – никакого щенка бы и не было. Да и если бы остались, Джордж бы ни за что не разрешил взять в дом уличную собаку. Но когда накануне самого отъезда Питер принёс в руках вымокшего ободранного детёныша, совершенно не похожего на собаку, в его глазах стояла тревога. Он не так хотел собаку, как хотел увезти этого щенка подальше от опасности, и Джордж принял это. Сейчас бы он с радостью скинул щенка с телеги, чтобы тот тоже шёл пешком или, что даже лучше, издох на дороге. Да только что толку – много ли веса в таком маленьком животном? Совсем чуть.