Роман РА - О чём шепчет лес

– Огород там надо бы перепахать, но вот в дровах-то уж проблем точно не будет! Колодец выкопан, печь в доме есть, у дома сарайчик – старый, правда, – мэр улыбался в кривые, закрученные на кончиках усы, то и дело облизывая пересохшие губы. – Отдам за все ваши деньги и негра.

– И там никто не живёт?

– Совсем никого! Будете точно в эдемском саду – никаких вам там помех и тревог, никакого шума, никаких склок и ссор.

– Я бы предпочёл быть поближе к людям и городу. Нам всё-таки урожай продавать, да и жена ждёт дитя. Мы подкопим деньги и присмотрим что-нибудь в центре.

– Нет-нет-нет, – мэр покачал головой. – Вы что думаете, одни сюда приехали?! – он ударил руками по столу. – Я только и думаю, как бы вас, непрошенных беженцев, всех разместить, а вы отказываетесь от такого предложения!

После этого мэр Андерсон встал из-за своего небольшого резного столика и долго ходил взад-вперёд по комнате, как бы думая. Джордж не решался нарушить его молчание. Наконец, мэр изрёк спокойным тоном:

– Земля в дефиците и вся дорожает. Соглашайтесь на дом или завтра он станет дороже вдвое, а все прочие – втрое.

Джордж не испугался угроз мэра, однако за время тишины поразмыслил, что у дома на окраине всяко больше места под поля, а что до пути на рынок, то как они будут ходить в центр от леса продавать урожай, так и в ином бы случае, живя в центре, ходили бы к лесу за дровами. И всё же с одним условием он по-прежнему не мог согласиться:

– Но я не могу оставить вам раба насовсем. Он будет нужен, чтобы починить дом и засеять урожай!

– Кажется, у вас растёт мальчик, – мэр постучал пальцами по столу. – Сколько ему? Семь? Девять? Не важно, ему самое время учиться строить и сеять. К сбору урожая я обещаю негра вернуть, но не раньше. Ждите.

Джордж понимал, что дальше спорить с мэром опасно – того и гляди снова разозлится и передумает.

– Хорошо, согласен со всем.

– Тогда приходите через несколько дней, мы заключим сделку, а пока идите. Вы у меня не единственный беженец на сегодня.

К их следующей встрече мэра уже прозвали одноглазым, и Джордж понял почему, едва пересёк порог офиса. Под левым веком Андерсона вскочил чирей, разросшийся до таких размеров, что мэр вскоре и вправду сделался одноглазым. И не успели горожане вдоволь нарадоваться тому, что вор и обманщик получил по заслугам, как уже стали молить бога о его выздоровлении. С приходом болезни мэр Андерсон обозлился и теперь ненавидел каждого, чьё лицо не обезобразилось каким-нибудь недугом. Джордж принёс ему ровно оговорённую ранее сумму, но имел неосторожность засмотреться на уродливый багровый нарост, и Андерсон запросил на пятую часть больше, сославшись на будто бы хороший год для урожая белой репки. Это оттянуло сделку ещё на неделю, но всё же она состоялась.

Когда они пожимали руки, Клифф Андерсон хмурился, превратив свой лоб в длинную вереницу тонких складок, и смотрел единственным глазом так, будто продаёт хозяйство себе в убыток. Джорджа утомляло и ожидание, и переменчивый, словно погода в последние дни, настрой мэра, но свой собственный вспыльчивый нрав он заранее надёжно запер под замками рассудительности и сдержанности. И только благодаря этому он в компании молодой жены и детей вскоре оказался у старого дома, построенного на неухоженном участке, с остатками скромных пожитков в руках. Старик, что жил здесь прежде, несколько лет как помер, а ближайшая родня наспех продала дом в городские владения и избавилась от остатков стариковского имущества. В силу почтенного возраста прежний хозяин долгое время не занимался ни домом, ни хлевом, ни огородом – уж и не понять, чем питался да на чём спал. С его же смерти место и вовсе находилось в запустении: изгородь необходимо было чинить, а деревья вырубать – лес вот-вот бы и добрался до самого огорода, уже заросшего высокой травой. Дом, тем не менее, стоял крепко, надёжно запирался, а его дверь и окна выходили прямо на восток – так, как Джордж сделал бы сам, если бы взялся строить с начала. Так он мог просыпаться с первыми лучами солнца и встречать его, стоя на пороге. Дом внутри показался на удивление просторным, но скорее не столько от собственных размеров, сколько от почти полного отсутствия какой-либо мебели. Но Джордж Ламберт не беспокоился об этом, с самого начала решив заменить все старые деревянные предметы новыми, сделанными своими руками.

Прямо за порогом их нового жилища начинался широкий прямоугольный коридор, по левую сторону которого был небольшой закуток с пустой кладовой; за коридором ждала развилка, от которой более узкие проходы вели к трём разным комнатам, впоследствии справедливо разделённые на родительскую спальню, детскую и кухню. В их старом доме у Анны и Питера комнаты были отдельные, но здесь им придётся жить вместе. Джордж не видел в этом никакой проблемы и не считал за неудобство. Неудобством можно было считать отсутствие кроватей, но на первое время в старом, почти развалившемся и уже совершенно непригодном хлеву, нашлось сено. При себе остались мешки, чтобы постелить их поверх. Питаться первое время приходилось ягодами и редкими, найденными в земле, дикими овощами. Несмотря на непривычность нового расположения и некоторую тоску по старому дому, такие перемены порой очаровывали своей манящей новизной, и Джордж с большим, чем прежде, удовольствием занимался обустройством дома. В первую очередь он срубил два наименее крепких дерева и, в одиночку распилив их нужным образом, сколотил две узких кровати – одну для детей и одну для жены, а сам ещё какое-то время спал на сене. Дальше починил изгородь, прополол и засеял огород, а уже после принялся сколачивать широкую кровать – для себя и Бетти. Их предыдущая досталась Питеру, чтобы ему больше не пришлось спать вместе с сестрой.