Валдемар Люфт - Детективные повести

– Не издевайся, Эдик. Ты отлично знаешь, кто сейчас хорошо живёт, а кто плохо. Я простой инспектор уголовного розыска. Особо не разживёшься.

Я не стал дальше об этом говорить. Эта тема довольно скользкая и лучше её не продолжать. Жора сосредоточился на езде, а я отвернулся к боковому стеклу и стал разглядывать проплывающий мимо ландшафт. Сразу за аэропортом начинался посёлок. Раньше он был ухожен, а теперь центральная улица пестрела глубокими выбоинами. Местами асфальт совсем исчез, и за машиной поднималась и, из-за отсутствия ветра, долго стояла пыль. Начало мая и трава вдоль обочины была ещё зелёной, но на буграх уже выгорела и уныло торчала из серой земли. Там, где когда-то были плантации свеклы, обильно росли курай и камыш. Иногда этот унылый ландшафт освежали зелёные квадратики люцерны и пшеницы. В одном месте дорогу долго переходили бараны. Один старый рогатый баран, обросший шерстью чуть ли не до земли, остановился напротив «Жигулей» и с любопытством разглядывал нас, сидящих в кабине. Через открытое окно влетела поднятая отарой пыль, смешанная с запахом шерсти и овечьего кизяка. За мостом через реку пошла более-менее хорошая дорога. «Жигули» разогнались, свежий воздух выгнал из машины остатки овечьего запаха и под сквознячком стала просыхать взмокшая от пота рубаха.

В дороге мы говорили друг с другом мало. Жора сосредоточился на езде, а я наслаждался окружающей природой. Особой красоты не было, но это были места моего детства. Места, где я родился, вырос, где бегал босиком по жёсткой, выгоревшей от солнца луговой траве, где встретил свою первую любовь, с которой сидел ночами на холмике над рекой и любовался отражением в ней луны и яркими звёздами в небе, где узнал радость первого поцелуя, надежду и первые разочарования. Для меня природа была красивой и родной, и от этого чувства близости к ней входили в душу умиротворение и успокоение. На какое-то время ушли проблемы, забылось, зачем я приехал сюда. Опускавшееся на запад солнце стало красным, и от этого ещё желтее стала трава на склонах. Вода в реке, вдоль которой мы ехали, стала тёмно-синей, прошлогодний камыш качался на ветру, сгоняя со своих мохнатых верхушек нахальных стрекоз, острыми пиками рвался вверх к солнцу молодой камыш, тополя стояли шеренгой вдоль дороги, приветствуя проезжающих. Далеко на лугу торопилось домой стадо домашней скотины, и пыль, поднятая им, долго стояла в воздухе в лучах заходящего солнца. Простор и тишина. Насытившееся зеленью Европы, отсырешее от бесконечных дождей, уставшее от городского шума сознание свернулось во мне, как кошка на коленях своей ласковой хозяйки, и, мурлыча от удовольствия, впитывало в себя этот покой и тишину.

Жора, как будто почувствовав моё состояние, задумчиво смотрел на дорогу. С ним я познакомился, когда сдавал экзамены на юридический факультет. Все пять лет учёбы мы прожили вместе в одной комнате в общежитии университета. Вместе проходили практику в Министерстве внутренних дел, и после окончания университета нас двоих направили работать в районную милицию. Я попал в свой район, а Жора оказался за триста километров от своих родных. На первых порах он жил у моих родителей, где мы снова делили с ним одну комнату, пока он не получил от горсовета место в общежитии. После двух лет работы в милиции я понял, что это не для меня, уволился и перешёл работать юристом в организованный недавно в районе строительный трест. А Жора в милиции нашёл своё место. Он сделал карьеру. Теперь он был начальником уголовного розыска городского отдела милиции. По его словам, через пару месяцев его ожидало повышение в звании, и он должен был перейти работать в областное управление. Время его почти не изменило. На мужественном лице сурово светились тёмные глаза, под толстым мясистым носом торчали чёрные усы, на голове местами уже пробивалась седина, крепкие натренированные руки уверенно сжимали руль. Он был всегда уверен в себе и если что-нибудь задумывал, то доводил до конца.

Когда мы въехали в город, на улицах кое где зажглись редкие фонари. Пару минут ехали по хорошей дороге, а потом свернули в переулок и по грунтовой, не освещённой дороге, подъехали к району новых, только что построенных домов.

– Ты и не обмолвился, что новый дом построил, – сказал я, выходя из машины.

– Я уже забыл, что он новый. Больше года, как переехал сюда.

Он вытащил из багажника мой чемодан, и мы поднялись на крыльцо. В коридоре нас уже ждала жена Жоры, красавица Алия. Мы обнялись. Она была, действительно, по-настоящему красивой. Наполовину узбечка, наполовину казашка, была она высокой и стройной. Толстая коса лежала скрученная на голове. На лице светились огромные чёрные глаза. Я был свидетелем на регистрации их брака. Вместе с ними я радовался рождению их первого и второго ребёнка. Теперь дети были уже большими. Они стояли рядом с матерью и радостно улыбались мне.