Артем Овечкин - Время худеть

– Вечер добрый, – выдохнул колдун.

Одет полисмен был по зимней форме, в брюки и темно-синий китель. При этом он вовсе не походил на плюшевого пастуха проституток, как того требует канон. Он выглядел настоящим элитным воином; бесстрашным гренадером; гладиатором; японским, мать его, самураем или же берсерком на грани исступления.

Подбитый мехом воротник агрессивно поднят. Черные шнурованные сапоги с высоким голенищем надраены до блеска. Широкий пояс затянут так, что становится понятно – пуза у этого человека нет.

А еще, – вопреки уставу, – полисмен не надел головной убор.

– А разве вам положено иметь длинные волосы? – спросил колдун, неловко улыбаясь.

Атмосфера не разрядилась. Полицейский двинулся на него.

– Не то, чтобы мне не понравились ваши волосы! Скорее, даже наоборот! Такие они у вас ухоженные, такие крепкие. А цвет? У вас в роду были итальянцы? Признайтесь! Клянусь, такой глубокий черный может быть только у потомка великих римлян!

Полисмен перешагнул через оградку.

– Послушайте, все нормально!

И вот они уже стоят совсем рядом, в шаге друг от друга. Ни дать ни взять Давид и Голиаф. Джек и великан. Мультяшный тролль и тролль дедушки Толкиена. Прирост пенсии и инфляция.

– Все нормально! – повторил колдун. – Я знаю Чайхоновского!

– Поздравляю, – ответил полицейский. – Я тоже.

Тут Володя наконец-то взял себя в руки. Набрался смелости, наглости и перешел на «ты»:

– Ты меня не понял. Я имею в виду то, что мы с Чайхоновским друзья. Хорошие друзья . Так что лучше не мешай мне, ясно?

Вместо ответа полисмен пару раз пыхнул паром из носа. Бычит, – тонко подметили бы на периферии.

– Дай мне спокойно закончить начатое. Потом ты, конечно, можешь забрать меня в отделение, если уж тебе приспичило. Так и быть, покатаемся по городу. Но учти, что ничем хорошим для тебя это не закончится. Уже через час я буду на свободе, а тебе придется извиняться.

– …

– Видишь ли, со мной такое уже бывало.

– …

– Понял?

– …

– Ты меня понял?

– …

– Давай-ка, иди, погуляй, а я пока….

– Ты сядешь, – рыкнул полисмен.

– Чего?

– Я говорю, ты сядешь. Причем надолго.

– Прекрати! – Володя через силу хохотнул. – Ты, верно, шутишь.

– Нет, не шучу.

– Так. Все. Мне надоело.

Володя отвернулся и со всей дури вогнал лопату в могилу. Тут же сильная рука одернула его за плечо.

– Колдун, стало быть? – спросил полисмен.

– Колдун, – признался Володя.

– Колдун, – уверился полицейский. Уверился и толкнул Володю.

– Эй! Ты чего!?

– Я? Ничего.

Снова толкнул.

– Что ты себе позволяешь?

– Давай, колдун, – и еще один толчок. – Колдуй, колдун. Чего ж ты не колдуешь-то, а?

– Я буду жаловаться!

– Колдуй, я тебе говорю!

– Помогите!

– Колдуй!

И вот тут случилось то, чего Володя никак не ожидал. Полисмен крепко ударил его в челюсть. Стало больно.

– КОЛДУЙ, Я СКАЗАЛ! КОЛДУЙ!

Полицейский обрушился на бедолагу. Удар! Удар! Удар! Прежде чем рухнуть на землю, Володя еще дважды пропустил по лицу, прямо по зубам.

Он, конечно, защищался. Как мог защищался, честное слово. Но в этой конкретно взятой стычке боец из него вышел, как из болгарского перца гульфик.

– Тебе конец, – сказал Володя из последних сил. – Клянусь, я натравлю на тебя Чайхоновского. Назови мне свою фамилию!

– Хельсин, – услышал колдун напоследок.

От очередного удара его сознание потухло.

– Меня зовут Иван Хельсин. И я тебя накажу…

– …и вы меня накажете.

Новиков молчал. Он никогда прежде не практиковал йогу, но явственно почувствовал зуд в нижних чакрах.

– Ну так что, Артур Анатольевич? – Мила похлопала ресничками. – Как вам мое предложение?

Фантазия разыгралась. Новиков как будто припал глазом к гигантскому калейдоскопу, в котором проходила разнузданная оргия. Калейдоскоп вращался. Мир в нем виделся мельтешением мягкого и кожаного.

Стоны. Пот. Трение плоти о плоть. Разум укутывал не туман, но жаркий пар. Такой пар можно добыть, если вылить на раскаленные камни бочку феромонов.

– Вы очень добры, – слабо пискнул Новиков.

Пискнул, развернулся и побежал.

– Вы очень-очень добры, но я не могу так поступить с людьми!

Калитку, как назло, заклинило. Заклинило намертво и никакая тряска делу не помогала. Так иногда случается, когда пытаешься открыть на себя дверь, которая открывается от себя.

– Вы же договорились с ними заранее!

Калитка все-таки распахнулась, и Новиков ломанулся к крыльцу.