–Да потому что там – сплошное враньё! Там всё рассказали неправильно, ничего такого вообще не было и быть никогда не могло! – говоря это, он поднялся, натянув лямку рюкзака на плечо. Распрямившись, он вдруг посмотрел на меня пристально и сказал:
–Хорошо, что нет Царя. Хорошо, что нет России. Хорошо, что Бога нет. Только желтая заря, только звёзды ледяные. Только миллионы лет…
Началось всё с пафосом, но, видя моё непонимающее лицо, парень начал тушеваться и на последней строчке, видимо, запамятовал текст. Мне захотелось скрасить неловкий момент:
–Это откуда-то? А к чему это?
–Это Георгий Иванов, русский поэт, – не смотря на меня, ответил он. Дурацкая пауза всё же состоялась, но, видимо, бесцельно, наконец парень грустно сказал, – Да неважно.
–Никогда не слышала про него! А что он ещё написал? – я спросила это с искренним желанием поддержать разговор, но оказалось, что зря – парень окончательно потерялся, начал суетиться, и смог выдавить только:
–Ну, это известный русский поэт… Ладно, все так смешалось… кони, люди… я, наверное, пойду, – и с этими словами он зашагал в сторону метро. Я немного замешкалась, но вскоре догнала его со словами:
–Мне в ту же сторону! И вообще, ты точно в себе?
–Точно, – буркнул парень мне в ответ, но его вид говорил совсем об обратном.
Оставшаяся дорога до станции формально минула тихо: мы шли молча, молча спускались по эскалатору. Но мой спутник по-прежнему оставался неспокойным, то вздыхая, то силясь сказать какую-то окончательную фразу, но разрешаясь только невнятным мычанием. Наконец, мы оказались на платформе, где давно накипающее все-таки вырвалось наружу:
–Вы поймите! Они ведь всё испортили, всё опошлили, – с этими словами он начал тыкать в тетрадку в моей руке, а затем продолжил это занятие, но уже в направлении своей груди, – А мы ведь работали! Мы пахали, чтобы это всё появилось! Я знаю, как оно должно быть. Я лучшие годы в это вложил! И что теперь… И теперь они дают мне это – на, почитай, скажи, что думаешь… Да чего тут думать-то! Тут ни слова правды и ни грамма реальных дел!
Дальнейшие возгласы утонули в шуме приближающегося поезда. Я, ничего толком не понимая из его слов, медленно попятилась к двери, надеясь, что моё намерение на заметят. Парень, тем временем, упиваясь своей истерикой, уже почти кричал на всю станцию:
–Да как они смеют! Если они всё так воспринимают, то это вообще нельзя… Нельзя… Я её уничтожу, я им не дам…
С этими словами он вдруг повернулся в мою сторону и глупо поглядел на меня, а я – поглядела на него – и двери поезда закрылись. «Следующая станция – Электросила».
Хорошо помню этот кадр – на мокрой ещё голове выпучились на меня красные глаза, а дальше – чёрный занавес с двух сторон. Я пожала плечами, как нашкодившая пятилетка, которая первая успела нажаловаться воспитательнице, и открыла злополучную тетрадь. На первой странице значилось:
«Ребята, не стоит вскрывать эту тему. Вы молодые, шутливые, вам всё легко. Это не то. Это другое…»
«Какой же дешёвый фарс», – подумала я про себя и перелистнула страницу:
Там значилось:
«Если в фильме никого не убивают, то это вообще, бля, не фильм, а говно»
Дмитрий Александрович Л.
–Борис, так почему Вы хотите вступить в наше братство?
Борис выдержал недолгую паузу.
–В школе я много читал. Другие, наверное, читали не так много…
Дальше шел монолог, который я хорошо знал и часто слышал. Художественная литература XIX-XX века, русская история, американские культовые фильмы. Иногда вспоминали декабристов, чаще Минина и Пожарского. Кто-то говорил про Царскосельский лицей, некоторые умудрялись приплести «Бесов» Достоевского. Мелькали упоминания заокеанских и, реже, европейских студенческих братств, но обычно знакомство с темой ограничивалось фильмом «Общество мертвых поэтов». Может быть, это и хорошо – есть простор для свободы творчества. По мне так, в этом и есть дух истинного студенчества – крушить Бастилии, громить клубы или, на худой конец, сдирать с дураков смешные шапочки. Но если вы трусливы, то можно и просто покритиковать авторитеты в каком-нибудь изобличительном эссе. Не у всех ведь в характере акционизм. Но мы стараемся его отыскать, пусть даже не самый радикальный.
В общем, устои наши пока шатки, но вот люди друг на друга всё равно похожи. Среди нас как будто изначально существует некий общий культурный код.
Читать дальше