протоиерей Владимир Чугунов - Буря (сборник)

Мама сочла необходимым вмешаться:

– А что это тебя так огорчает?

– Ещё бы! В сорок пять, говорят, баба ягодка опять, а про мужиков ничего такого не сказано. И знаешь, почему?

– И почему же?

– А ты как думаешь?

– Откуда мне знать? Это у тебя два института и ты у нас всё про всех знаешь.

– Причём тут образование? Мама вон человек необразованный, а непременно по этому поводу что-нибудь думает. Или я не прав, мам, слышишь?

– Слышу, не глухая, слава Богу, ещё. – Бабушка оторвалась от работы и, чтобы не испачкать, поправив тыльной стороной ладони съехавшую на глаза косынку, заявила, как припечатала: – Пить стали шибко много – вот что я об этом думаю.

– Понятно вам, Алексей Витальевич? – Отец подмигнул своему отражению, а затем с тою же игривостью, очевидно, без всякого злого умысла, из одной лишь забавы, задал встречный вопрос: – Тогда, может, и по какой причине пьют, скажешь?

– И про это скажу. Бога забыли потому что. Всю совесть тэтак и пропили. Раньше не то что бабы, а и мужики ни вина, ни табаку в рот не брали. А теперь что? Еду туточки на рынок…

Не переносившая от бабушки подобного рода нравоучений мама наигранно-заботливым тоном перебила:

– А не позвать ли на помощь Лену, не успеем, боюсь, да и к столу заодно пригласить?

Бабушка с нескрываемой досадой возразила:

– Не выдумывай, сделали почти всё. А вот к столу пригласить надо. И так бедная всё время одна да одна.

– А ты как считаешь? – тут же обернулся ко мне с хитрой улыбкой отец.

– Я тут причём? – отозвался я как можно равнодушней, хотя при одном упоминании имени соседки у меня ёкнуло сердце. – Мне, что ли, сорок пять?

– А ты и рад. Погоди, брат, придёт и твой черёд.

– Э-э, когда ещё это будет! А и придёт, так, по крайней мере, не буду ныть, как некоторые!

– Ишь ты, как не-экоторые!..

Мама спросила, в котором часу будут Лапаевы. Отец ответил, не преминув добавить в интригующем тоне:

– И кое-кого ещё прихватят.

– И кого же?

– Ни за что не догадаешься.

– Кочнева?

– И как догадалась?

– Да просто подумала: что-то Филипп Петрович у нас давненько не был.

– И Леонид Андреевич собирался, – ввернул я и, вспомнив, как вчера между супругами Паниными учинился скандал, в суть которого посвятили меня Люба с Верой, совсем некстати прибавил: – А Ольга Васильевна по этому поводу громы и молнии мечет…

Отец многозначительно уставился на маму и, как бы намекая на что-то, покашлял.

Мама на него мельком взглянула.

– Чего ты на меня так смотришь? – И принялась переставлять с места на место тарелки.

– Я? Ничего.

Мама опять на него глянула и махнула рукой.

– Да ну тебя.

– Ещё бы! Как сорок пять, так сразу и ну!

– Лё-оша!

И тогда отец как по команде повернулся ко мне:

– Ну, и чего стоим? Чего, спрашиваю, лодырничаем? А ну живо наверх!

– Как, разве не в саду накрывать будем?

– Вот именно.

– Но почему?

– По радио обещали кратковременные дожжы.

– С грозами! Слышал. Да они вторую неделю их обещают.

– Я кому сказал?

И я потащился в мансарду. И хотя в мансарде было не хуже, а, может, и лучше, чем внизу, поскольку с наступлением темноты на балкон выносили стол, стулья и сидели, любуясь закатом или на то, как лунный свет, серебристой дорожкой скользя по глади озера, выхватывал из темноты мостки, лодку, – словом, было не хуже, зато не было той таинственности, которая создавалась у ночного костра, и которую я любил больше всего на свете.

Положим, вечер был душный, но сколько бы я ни вглядывался в горизонт, не мог обнаружить и тени облачка – предвестника обещанного синоптиками дождя.

Мы вытащили из чулана специально изготовленную для праздников столешницу, ножки, собрали стол, подняли наверх стулья, посуду.

– Так говоришь, что Люба с Верой похожи как две капли воды? – между делом интересовался отец.

– Когда это я говорил?

– Не говорил разве?

– Да они ровно столько похожи, сколько земля и небо.

– А по-моему, очень. Я их всегда путаю.

– Да их отличить проще пареной репы. Покажи палец, которая засмеётся – Люба, а Вера вообще не смеется, потому что у нее, х-хы, зубы кривые.

– Это ты, брат, на них за что-то в обиде.

Это действительно было так.

– В обиде! Не то слово. Представляешь, до чего додумались? Будто я на Елене Сергеевне жениться собрался!

– А ты считаешь, Елена Сергеевна вышла из возраста, когда выходят замуж? Между прочим, ей нет ещё и тридцати.

– Знаю. Но я – и она! Это же такая нелепость, пап, как ты не понимаешь? Я – и она! А эти… знаешь, чего вчера отчубучили? Идут за мной и поют: «Молодая вдова всё смогла пережить, Пожалела меня и взяла к себе жить». Чтобы я к ним после этого пошёл!