Сергей Воденников - Надежда (Love and Life)

– Подожди, посидим еще немного, – сказал Алексей.

Вокруг веранды стоял старый сад. С листьев яблонь стекала влага. Пахло свежестью, дождем и гнилыми бревнами. Сердца наполнялись чувством восторга и сопричастности их всех друг к другу и ко всему окружающему. Хотелось радоваться за весь мир, за себя, за друзей, за то, что они здесь вместе и им хорошо. И опять, как и на первой стоянке, Алексею показалось, что Надя странно посмотрела на него.

Вечером на привале он спросил ее:

– Мне помнится, ты собралась поступать в аспирантуру. Не хочешь ли пойти ко мне? Я могу быть твоим руководителем. – На лице его засияла заманчивая улыбка.

– А что я буду делать?

– Я работаю с коллоидными частицами. Ты будешь помогать мне. Я придумал одну интересную задачу, связанную с публикациями корейских авторов, и ты можешь ею заняться. Я сам уже ничего своими руками делать не хочу.

– Даже до этого дошло? – поинтересовался Дмитрий.

– Да. Я вообще думал, не бросить ли все, и науку, и преподавание, и пойти гаражи сторожить.

Надя сказала:

– Только я хочу, чтобы вы еще научили меня астрологии.

– Конечно, я согласен. Давай будем регулярно заниматься, – обрадовался Алексей и снова улыбнулся.

На том и порешили.

Что, интересно, думала о нем Надя? Может быть, что он похож на человека, которого никто не понимает: ни дома, ни на работе? А ведь умный, много интересного мог бы рассказать. Не помочь ли ему?

Если мысли Нади были именно таковы, то она была недалека от истины. Правда, у Алексея были добрые и доверительные отношения с женой, взрослая дочь собиралась уже замуж, и он полагал, что крепкий семейный тыл позволит ему пережить любые жизненные невзгоды. А вот на работе в последнее время дела шли действительно не лучшим образом.

В свое время он окончил физический факультет МГУ, там же защитил кандидатскую диссертацию. Так что по образованию Алексей был физиком, но дальше работал все время в окружении химиков. Сначала – в Институте цветной металлургии. Этой организации он отдал больше двадцати лет своей жизни. Некогда большой и перспективный институт в восьмидесятые годы начал хиреть. В девяностые его окончательно перевели на самоокупаемость при сохранении небольшой господдержки. Зарплата никак не росла, а инфляция шла галопирующими темпами. Рядовые сотрудники, и раньше едва сводившие концы с концами, стали практически нищими и подрабатывали, кто где мог. Алексей получил небольшой приработок на химическом факультете своего родного МГУ, с которым его вновь свели научные интересы. Вместе с парой студентов он занимался там научной работой в области магнитных материалов. Тем не менее основной груз по содержанию семьи пал тогда на жену, работавшую провизором в аптеке.

В конце концов Алексею стало надоедать возиться в Институте цветной металлургии со старыми, отжившими свой век приборами за копеечную зарплату, и он решил попробовать свои силы в преподавании. Ему удалось устроиться на кафедру физики Института химических технологий, где он начал преподавать общую физику. Сначала это была работа по совместительству, затем он перешел туда на полную ставку, а с Институтом цветной металлургии наконец расстался. Заработок на его новом месте получился немного повыше и, что немаловажно для тех лет, был достаточно стабильным.

Первое время он с энтузиазмом вел семинарские занятия и лабораторные работы со студентами, набирался недостававшего ему опыта преподавания, однако вскоре и здесь стал разочаровываться, и чем дальше, тем больше. Алексей полагал, что при его образовании, опыте работы и не слишком большом еще возрасте он быстро займет на кафедре ведущие позиции, однако получилось иначе. Ему, как новому сотруднику, доверили читать лекции только на вечернем отделении. Для дневных студентов лекторов и так хватало. На кафедре, занимавшейся непрофильным предметом и не выпускавшей дипломников, никого не интересовала его научная работа. Только заведующий раз в год радовался, что в отчете можно было написать весьма достойные цифры научных публикаций, по количеству и уровню которых Алексею в этом коллективе не было равных. Зарплата твердо стагнировала и, по мере продолжения инфляции, становилась в реальном исчислении все меньше и меньше. Перспектив какого-либо профессионального роста не предвиделось. К тому же в окружении сотрудников, большинству из которых уже было далеко за шестьдесят, на него смотрели как на молодого, недостаточно еще заслуженного. Среди стариков, едва носивших ноги, он ощущал себя чуть ли не мальчиком на побегушках. Дмитрий, с которым он сдружился с первого же дня работы на кафедре, находился в таком же положении. Более молодых преподавателей можно было пересчитать по пальцам. Все они были либо работниками по совместительству, либо представляли собой каких-то странных и никчемных личностей, не способных найти более достойного заработка.