Светлана Комракова - Полярный – Москва

Потом, когда я уже стала старше, построили перед домом, чуть правее, чтобы не загораживать окон, сарай. Сруб невысокий, над ним крыша, крытая шифером, под ним погреб. И сам сарай этот почему-то в деревне зовётся погребом. Поставили в нём кровати, и теперь, приезжая в деревню без папы и останавливаясь у маминой мамы, мы уже спали не в доме, а в «погребе».

Ну а папа всегда приезжал позже. Дела военной службы задерживали. Тогда по деревенским законам мы переходили на жительство к папиной маме – бабушке Поле. У неё, кроме моего папы, был ещё один сын, Алексей, который со своей семьёй жил вместе с бабушкой. У него была жена, тётя Рая, сын Слава и дочка Лена, моя ровесница, двоюродная сестра и подружка.

Дом их был такой же, как у бабушки Оли, а вот «погреба» не было, поэтому я спала с Ленкой в чулане, а родители в «погребе» у соседей.

По приезде в первый же вечер папа посещал родственников со стороны мамы. Надев чёрный флотский мундир со всеми регалиями, прихватив меня и маму, он гордо шествовал по деревне, изредка останавливаясь и беседуя с родственниками или знакомыми. Бабушка Оля встречала важного гостя, кормила ужином, угощала водочкой. Папа мой любил выпить. Выпив, как следует закусив, он недолго поддерживал беседу, находил ближайший диван и засыпал. Словом, вёл себя достаточно тихо. Но его брат Алексей, выпив, начинал задираться, шуметь и скандалить с тётей Раей – своей женой, бабой Полей. Скандалы были громкие, с матом, иногда с дракой и вызывали у меня страх, поэтому жить у бабы Поли я не любила.

Помню лето, когда папа, находясь в деревне, получил весть, что ему присвоено очередное воинское звание – капитана III ранга, по сухопутному – майора. Отмечали это событие, как водится, ужином с возлияниями. Сидели за столом на вольном воздухе, под раскидистыми вётлами. Темнело. И вдруг на другом конце деревни, как раз в той стороне, где жила бабушка Оля, взметнулось вверх яркое и страшное пламя! Пожар! Первая мысль – чей дом горит? не бабушкин ли? Бегом все бросились к месту пожара. Представляю, какие мысли пронеслись в голове у моей мамы, пока мы бежали. Горел двор за два дома от бабушки Оли, двор, крытый соломой, это он вспыхнул, как факел. Общими усилиями тушили пожар. И благодарили Бога, что нет ветра и огонь не может перекинуться на соседние такие же соломенные крыши дворов и домов.

Надо сказать, что деревня вся вытянута в одну линию, с севера на юг. Дома смотрят друг на друга. Одни на восток, другие – на запад. Длина у деревни небольшая, немногим больше километра. И все говорят: «тот конец, этот конец». Вот и получается, что дома моих бабушек находились на разных концах деревни. А где-то посередине деревни был клуб. В клубе устраивались танцы или демонстрировалось кино, но не каждый день.

Баба Поля, папина мама, была женщина невысокая, худенькая, молчаливая, всем своим видом выражавшая недовольство. Она выполняла несложную работу по дому, кормила скотину. У этой бабушки тоже были и корова, и свиньи, и куры. Когда все дела были закончены, баба Поля ложилась спать и засыпала мгновенно в любое время суток. Её невестка, тётя Рая, работала дояркой на колхозной ферме. Она ходила доить коров рано утром, днём и вечером.

Кто-то из этих двух женщин в доме готовил, и, когда наступало время обеда, на стол ставилась одна большая миска щей, сваренных в русской печке, все садились вокруг этой миски и ели щи деревянными ложками. Еда была нехитрая и не очень вкусная. Из всего скудного однообразия деревенской еды мне больше всего нравилась тыква, пареная в русской печке. У бабы Поли, как и у бабы Оли, был огород, но всё как-то у них было не очень уютно. Единственное, что этот дом отличало от дома бабы Оли с хорошей стороны, – это то, что в нём всегда было чисто прибрано.

Моя двоюродная сестра Ленка старше меня всего на три месяца. Поэтому, когда я приезжала в деревню, у нас с ней было о чём поговорить, чем заняться. В хорошую погоду мы с ней ходили на речку. Речка недалеко от деревни по дороге к лесу и течёт параллельно самой деревне.

Речка одна, а названий у неё несколько. Та часть речки, что течёт на уровне дома бабы Оли, называется Мильчус, а та часть, что на уровне бабы Поли, – Шашуркино.

Мильчус – речка мелкая, но само место с деревьями ольхи очень живописное. Мама с тётушкой любили там стирать, а при необходимости могли и окунуться в мелководье.

Шашуркино – глубже и шире, в нём вполне можно было плавать, но место само голое, деревья все растут в отдалении. Папа мой предпочитал загорать и плавать в Шашуркино. Отсутствие тени его не беспокоило, он с удовольствием жарился на солнце до багрового оттенка кожи.