АЛЕКСЕЙ МИХЕЕВ - ЛЕНИН ЖИВ!

В больших круглых новообразованиях на ушах зазвучала «Like It Like That» от «Girlschool». Эта вещь всегда настраивала его на дружелюбный лад.

Впереди – девушка, на вид двадцать с небольшим, смотрит прямо на него – видно, что собирается обратиться. Приподнимая правое полушарие наушников, brahma_stoker с любопытством оглядел ее. Удивительно красивое лицо и грязь под ногтями. Легкий запах давно не мытого тела.

Возможно и надуманный, диссонанс формы и содержания приковал внимание не столько завуалированным выражением презрения к общепринятым регламентациям и условностям, сколько рифмовкой возникшего из ниоткуда образа с текстами только что прочитанного Сорокина.

– Дашь телефон? маме нужно позвонить! – в просьбе – чувство собственного достоинства, во взгляде – уверенность и легкая «сумасшедшинка». Ну да, он уже понял, что к нему подошла представительница той породы людей, что всегда интересовала Даниила Хармса. Времени до вечера было полно. Он стал набирать под диктовку цифры номера, всё же остерегаясь отдавать мобильник в руки незнакомого человека. В обычной ситуации он, возможно, вообще бы прошел мимо, но тут и предчувствие, и желание расслабиться перед серьезнейшим делом, и литература, и музыка, и настроение так удачно наложились друг на друга, что получившийся в результате узор казался слишком благоприятным знаком метафизической мозаики, чтобы просто быть проигнорированным. Видимо, он слишком поддался магии ситуации, и поэтому, набирая номер, ошибся в одной цифре. Она сразу же заметила это.

– Дай я! – попросила весьма нетерпеливо, присовокупив: – я тебе свой дам.

«So don‘t be nervous and don‘t be shy!» – воодушевляюще пропела вокалистка в плеере, наушники от которого болтались на шее и всё еще играли музыку, и Вася, решив не спорить, прохладно обронил, передавая аппарат:

– Звони.

Приняв мобильник и удовлетворенно проследив за перекочевавшим в чужую руку «залогом», девушка позвонила. Долго не отвечали.

– Не берет?

– Сейчас возьмет… Гляди, что таджики сделали! – воспользовавшись паузой, она засучила рукав, показывая внутреннюю сторону левого предплечья, на которой относительно недавно была жестоко прорвана или порезана вся средняя часть: свисала лохмотьями кожа, обнажились ткани. Выглядело это, будто кто-то выбрал в качестве объектов поп-арт-иллюстраций произведений Сорокина живых людей.

– Ни фига себе таджики сделали! – прокомментировал он, но вдаваться в детали дела, впрочем, не стал. Через пятнадцать секунд трубку взяли. Девушка заговорила:

– Алло? Мам, я в Москве… Что? Мам, я не лягу туда. Я уже лежала там – я знаю, что это. Я работать буду. Нет, ты меня не увидишь… Мама, я тебя боюсь! Всё, сейчас буду плакать…

По лицу, на котором на мгновение промелькнула извиняющаяся улыбка в Васину сторону, и правда полились слезы. Они были привычно-безнадежны; голос тем не менее не дрожал.

Кое-кто останавливался посмотреть. Девушке и Васе, впрочем, надо было идти. Внимательно взглянув на нее еще раз, он ощутил странную жалость и близость. Они поцеловались в губы, обнявшись, и расстались навсегда.

А позже на мобилу Васи позвонил брат увиденной девушки. У него был уверенный голос преуспевающего бизнесмена:

– Как она? Очень опустилась? Ну ладно, будем думать, как ей помочь…

Вася думал: «Чем ты можешь ей помочь? Поспособствовать трудоустройству, дать ценный совет начать зарабатывать деньги? Капитализм – максимально оторванная от настоящей жизни тоталитарная секта, в которую вдобавок вовлечены все поголовно!».

В пять утра голова Вила лежала на столе гостиной арбатской квартиры Руглова. Из ста бойцов они потеряли около половины. Руководители ЭНО по округам не пострадали или же, как Стас и Света, получили мелкие ранения.

В центральном московском офисе компании «ТВ-инкорпорейтед» (юридическое лицо, являвшееся прикрытием Тайной Власти, физический адрес которого существенно отличался от юридического), расположенного в подвале у кремлевской стены с внутренней стороны, состоялось внеплановое совещание лидеров тайно правящей структуры. Офис представлял собой бомбоубежище – естественно, правительственное – времен «холодной войны», оборудованное теперь по последнему слову нанотехнологического вокабуляра. С трех сторон по стенам висели баннеры во всю ширину со словами и символами на каждом. Тут имелись: «TV», «VIL», «G-FUND», анхи и пентаграммы. Девять столов с парой стульев за каждым были расположены кругом. На каждом из них стояли ноутбуки с террабайтовой «оперативкой». Из этого кабинета вполне можно было контролировать пусть пока не всех россиян, но, по крайней мере, львиную долю москвичей. Осуществлять непосредственное воздействие на органы чувств и эмоции, опосредованное – на мысли и жизни. Точнее, на то полусознательное существование во сне разума, которое они привыкли именовать словом на букву «ж», в котором, кроме как где поссать, многие из них ничего уже не решали сами. Зачастую в последнее время, впрочем, они не решали этого тоже. Методика тайного микрочипирования плюс трансляция наложенного мировосприятия – вот и весь фокус. Радостную картинку обывательского довольства можно было наложить на целые группы личностей всего лишь одним нажатием кнопки. Восемнадцать человек, проектировавших чужие судьбы, были ограничены только возможностями дизайнерского «софта», достаточно всемогущего, и собственной фантазией.