Дмитрий Колпаков - Волчья звезда

Паша, будучи от природы человеком неглупым, всё услышанное делил на два, но всё равно, даже при такой арифметике, выходило круто!

Первый срок Паша намотал себе в мае семьдесят шестого. На школьной перемене, скрываясь от бдительных учительских глаз, он спокойно курил за углом местного домоуправления, как вдруг в окошке первого этажа он увидел интересную картину. В бытовку – а это было окно бытовки – зашли человек десять мужиков в разномастных спецовках. Весело и добродушно матерясь, работяги начали доставать из карманов деньги и перекладывать их в пиджаки и брюки, висящие на вешалках.

«Зарплату дали»! – осенило Пашу.

У него заколотилось сердце и пересохло во рту. Мужики же между тем вышли из бытовки. Паша, таясь, выглянул из-за угла. Помахивая своими рабочими сумками и чемоданчиками, мужики расходились по своим делам. Паша недолго раздумывал. На окне имелась решётка, но форточка была гостеприимно открыта, и она легко впустила в себя небольшое жилистое Пашино тело. Оказавшись на месте, он прокрался к двери и легонько подёргал её. Заперто. Паша ещё раз осмотрел дверь и увидел шпингалет. А вот это вообще хорошо! Паша запер дверь изнутри и принялся за дело. Рубли, трёшки, пятёрки, десятки и даже несколько четвертаков перекочевали в Пашины карманы. Ужом проскользнув сквозь форточку, Паша снова очутился на улице и рванул в сторону школы. Шестым уроком был урок начальной военной подготовки, а майор Конюх терпеть не мог опоздавших.

Вечером того же дня Паша зашёл к Лёхе Костылю. Костыль к своим тридцати годам имел две ходки, и, по мнению Паши, был самым серьёзным из знакомых ему урок. Он не бахвалился своими судимостями, не рассказывал небылиц про тюрьмы и лагеря, не агитировал за уголовное братство. Он просто рассказывал истории из своей жизни, а тут уж сам решай – на то тебе и голова дана.

– Тебе чего, малой? – спросил Костыль, увидев Пашу во дворе собственного дома.

– Я к тебе Лёха.

– Я вижу, что ко мне, – Костыль достал из-за уха мятую беломорину, и усевшись на крыльцо, закурил. – Тут так-то, кроме меня, и нет никого. Рассказывай.

Паша рассказал и в доказательство достал из кармана пачку денег.

– А от меня чего ты хочешь? – спросил Костыль, равнодушно взглянув на купюры.

– Ну, на общак хотел отстегнуть. Сам же рассказывал.

– Ах, вот ты о чём? – с удивлением протянул Костыль, – Сколько здесь?

– Триста двадцать шесть.

– Неплохо! – Костыль взял из Пашиных рук деньги и, на глаз отщипнув примерно третью часть, вернул обратно, – С почином тебя, малой! Я скажу старшим за тебя.

Паша дошёл уже до калитки, когда Костыль окликнул его.

– Слышь, малой! Ты это… Не вздумай там второй раз отрабатываться. Понял?

– Понял! – ответил Паша и помахал Костылю рукой.

На поверку оказалось, что ни черта Паша не понял. Через две недели, в день получки, не справившись с соблазном, Паша снова залез в кандейку работяг. Залез и был пойман с поличным. Обворованные мужики устроили засаду, и хорошо, ещё что милиция приехала вовремя, иначе они его просто бы убили.

Пашу закрыли в СИЗО, и пока учителя и родители отходили от шока, Костыль заслал туда передачу и маляву с рекомендациями. А уже через неделю, осмотревшись и пообвыкнув, серым тюремным вечером в щель закрашенного и зарешеченного окна Паша прокричал своё первое обращение к местным сидельцам.

– Тюрьма! Слышишь меня, тюрьма? Я – Паша Иванников!

– Тюрьма слышит тебя! – долетел до Паши чей-то могучий голос, – Чего хотел?

Паша набрал в лёгкие побольше воздуха.

– Тюрьма! Дай погоняло!

Скучающая неволя взорвалась криками.

– Громкий!

– Малёк!

– Ваня!

– Аптекарь!

– Молодой!

Вот так вот школьник Паша Иванников стал зеком – малолеткой – Пашей Аптекарем. Потом был суд, Паше дали два года, и начались его скитания по зонам и тюрьмам, растянувшиеся на без малого два десятка лет.

За месяц до своего освобождения Паша раскрутился на ещё один срок. Убил такого же зека – малолетку. Тот был активистом, сотрудничал с администрацией и всячески портил жизнь Паше Аптекарю. Однажды, не выдержав и вспылив, Паша ткнул его гвоздём в глаз, да так удачно, что тот скончался на месте. Полученные десять лет Паша отбывал уже на взросляке. Бунты, побег, карцеры, БУРы, две короткие вольные паузы – в родной город он вернулся только в девяносто четвёртом году. Вернулся заматеревшим, раздавшимся в ширину коронованным вором.

В Уфе, в отличие от Москвы, Питера, Казани и Екатеринбурга, было сравнительно спокойно – без кровопролитных криминальных войн. Так, негромкие эпизоды в виде убийства отдельных авторитетов и рядовых бойцов. В собственном подъезде был застрелен Волк Сергей Иванович, на автобусной остановке изрешетили Костю Длинного. Венер Бабай умер сам от болезней и героина. В Кумертау убили Сержика Антиняна – старшего тренера Башкирии по дзюдо и лидера местных спортсменов. Пермские взорвали беспредельщика Раджона. По глупости вальнули Младшего Шаляпина. А в общем и целом Паша довольно успешно разруливал спорные ситуации, и с местными бригадирами у него было всё ровно. Уфа, – это не Ёбург, где местных и присланных воров уралмашевские просто убивали.