Николай Попов - Рак и Жемчужница

Часто разгорались между ними споры. Дядя Слава обычно оказывался, если не зачинщиком, то, во всяком случае, участником спора. С присущей многим русским киевлянам манерой речи употреблять в разговоре украинские слова или целые фразы, Вячеславу «дюже» нравилось высказывать свои мысли перед образованными людьми. Он словно родился оппонентом всем и каждому. И не случайно из ряда законов философии он избрал один – закон единства и борьбы противоположностей, подчинив этому закону всё, начиная от внутрисемейных конфликтов и кончая противоборствующими мировыми системами.

– В чём, по-вашему, смысл жизни? – спрашивал Вячеслава Дементьевича не то литератор, не то корреспондент «Вечорки».

– В борьбе, – отвечал оппонент, – только в борьбе.

– Я не совсем понимаю вас. Вы имеете в виду… одну минуту, я запутался в ваших и собственных мыслях. Так вы считаете теперешнее различие между городом и деревней? – продолжая какую-то тему разговора, допытывался литератор. – Какая же это борьба?

– Нет. Вы замыслили слишком широко. Я имел в виду более узкие понятия. Ну ладно, ладно, – соглашался дядя Слава, – возьмём в мировом масштабе. У нас две системы: система социализма и система капитализма.

– Слав, а, может быть, лучше что-нибудь в более узком смысле, – подсказывала Раиса, улыбаясь женщинам.

Но сторонник борьбы уже завёлся.

– Ну, отчего же, товарищ желает знать, отчего же? Так вот, земляче, между капитализмом и социализмом существует антагонизм, противоречие то есть. А теперь представьте, что одной системы нет.

– Когда не было социализма, существовало противоречие между классом имущих и неимущих, – поддакнул Иван Васильевич.

– Ба ни. Оце я не то хотел сказать. Это знает каждый школьник по Марксу. Подумайте, что исчез капитализм. Нету его на всём земном шаре. Так де ж быть противоречию? Погодите, не перебивайте меня. Я знаю, что вы хотите сказать, – остановил дядя Слава протестующие жесты своих добровольных слушателей. – Город, деревня, умственный труд, физический труд, всякие прослойки, – нету их. Все сравнялись, всем хорошо, – в общем, дорвались до коммунизма, нет ни наций, ни рас, а есть один жёлтый человечек.

– Эх, куда его занесло, – заметил кто-то.

– Всё верно, не сомневайтесь, бо согласно научному коммунизму. Так вот я пытаю: де ж быть противоречию? Где она эта борьба будет при коммунизме?

– Далась тебе борьба. Люди добились своего, зачем же теперь бороться? Живи и радуйся, – вступила в противоречие с братом тётя Рая.

– А вот жизни-то как раз и не получится. Нет борьбы – нет жизни. Получается, что ни к чему людям коммунизм.

– Ну, ежели вам так необходима непременно борьба, она будет, – снова подал голос литератор. – Человек вступит в противоборство с природой. Он и сейчас от неё не ждёт милостей. Человек вступит в противоборство с самим собой, если хотите. Ему предстоит выйти во Вселенную и освоить её. Мир совершенствуется, этот процесс необратимый. Эволюция бесконечна, как бесконечна и Вселенная. Это и есть борьба, борьба за жизнь.

Дядя Слава прищурил один глаз, оценивая говорящего.

– Припустим. Ну хорошо. Скажем, завтра коммунизм. Все сознательные, всех накормим, всех обуем, все будут размножаться по геометрической прогрессии.

– Вячеслав Дементьевич! – запротестовала Раиса.

– Ты тоже от них не отстанешь, – продолжил дядя Слава. – Все дадут потомство: больные, хилые. Это ж демографический взрыв, это, как у Райкина: «Простите, кто последний из квартиры выходить?» Вы говорите, мол, Вселенная, но нашей техники пока хватает только до орбиты долететь с людьми. Венеру мы не скоро остудим. Нельзя туда. Вы сказали, противоборство с природой. Знаем мы, во что оборачивается такое противоборство. Природа не красна девица. Она нам за всё отомстит. Так что лучше уж две системы бок о бок в долгой борьбе. Та же природа или бог, как хотите, видно, сказала однажды людям: «Оце вам буде шлях». И значит, идти нам по этой дорожке, и нет ей конца и края. А коммунизм мы уже собирались один раз построить, только что из этого вышло.

– Выходит, ты ратуешь за империализм, за его политику, за разбой, за войну? – снова вступил в разговор Иван Васильевич.

– Я не ратую – я размышляю.

– Значит, в порядке вещей: сегодня они завоевали Гренаду, завтра Кубу, а после завтра к тебе в дом придут.

– Дюже приемлемо! Получат по шее по закону борьбы противоположностей.

– Тогда конфликт, – вмешался литератор. – Последняя война человечества, и на следующий день никакой борьбы.