Наида Баширова: Начать сначала

– В Москву, – неохотно отозвалась я.

– И как же ваш муж, – он кивнул на обручальное колечко на моем безымянном пальце, – отпустил вас одну?

– А я не одна, со мной… – я долго подбирала подходящее слово для той роли, которую выполняла моя соседка слева, и наконец нашла: – …моя компаньонка.

– Компаньонка? Какое красивое слово! Небось, из дамских романов почерпнули? – В его голосе звучала добродушная ирония.

– Вот не думала, что мужчины вашего сорта читают любовные романы. – Я вернула ему ироническую улыбку.

– Моего сорта? Это какие же?

– Молодые, дерзкие, уверенные в себе и собственной неотразимости, которым палец в рот не клади.

– Так я неотразим? – приподнял он в веселой усмешке бровь.

– Я так не говорила. Это вы считаете себя неотразимым.

– А вам нравятся неуверенные в себе мужчины?

– Мне никто не нравится.

– Кроме вашего мужа?

– Кроме моего мужа, – подтвердила я ровным голосом.

– И где этот счастливчик?

– Ждет меня в Москве.

– Так вы к нему направляетесь? А он не боится, что по дороге вас украдут?

– А меня могут украсть? – удивилась я.

– Конечно. Будь я вашим мужем, я бы ни на шаг не отпускал вас от себя.

– В таком случае я могу только порадоваться, что я не ваша жена.

– А мне, напротив, очень жаль.

Он болтал без умолка. В какой-то момент я перестала его слушать. Прикрыв глаза, я думала о том, что меня ждет в Москве. Признаться, ничего хорошего от будущего я не ожидала. Особых перемен тоже. Все те же четыре стены, только не в большом трехэтажном особняке Арсеньевых, а в двухуровневой московской квартире. Не думаю, что мой муж позволит мне работать. Зная его ревнивый характер, я не удивлюсь, если утром, уходя на работу, он станет закрывать дверь на замок, а ключ забирать с собой, не давая мне возможности куда-нибудь выйти. И единственный живой человек, которого я буду видеть в течение дня, это Сима, а от ее постного лица меня воротило уже сейчас. Я мысленно вздохнула. В большой и шумной Москве меня не ждет ничего нового: те же телевизор, книги, ужин вдвоем, редкие выходы в свет. Даже ребенка рядом нет. Свекровь не позволила забрать Данилу с собой. Она убеждена, что с бабушкой и дедушкой ему будет куда лучше, чем со мной и отцом.

– Ау, красавица, где витают ваши мысли? – услышала я словно издалека голос своего визави. – Вы меня не слушаете.

– Да нет, слушаю, – вяло возразила я.

– Кстати, почему вы путешествуете автобусом? Судя по вашему дорожному костюму, который тянет на пятьсот баксов, если не больше, вы должны летать самолетом, причем не эконом, а бизнес-классом.

– Хочу быть ближе к народу.

Молодой человек от души расхохотался.

– С колечком на пальце, продав которое простой парень вроде меня сможет безбедно просуществовать целый год?

Я взглянула на колечко на мизинце с бриллиантом размером в крупную горошину. Оно действительно стоило кучу денег. Мой муж на радостях подарил его в день рождения нашего сына.

– Это не бриллиант, – соврала я. – Это синтетический материал, фианит.

– Что вы мне голову морочите? Думаете, я не могу отличить настоящий камень от подделки?

– Странно, откуда такой простой парень, как вы, знает толк в бриллиантах?

Я внимательно взглянула на него. В этот момент солнечный лучик упал ему на лицо, и при ярком свете стали заметны морщинки возле глаз и губ, линия подбородка показалась резче, а глаза… У него были глаза человека много повидавшего на своему веку, и уверена, что далеко не все из увиденного ему пришлось по вкусу.

– У меня много талантов. Отличать оригинал от подделки – один из них. О других моих достоинствах вы сможете узнать чуть позже.

– Не думаю, что за неполные двое суток, что мы будем находиться вместе, мне удастся многое о вас узнать.

– Может, нам предстоит куда более долгий путь? – вкрадчиво произнес он. – Неисповедимы пути Господни.

Я пожала плечами. Вряд ли наши пути снова сойдутся. Меньше чем через двое суток мы будем в Москве, а там… Я и не догадывалась, что меня ждет впереди, что путь в столицу окажется очень долгим и непростым.

Если бы я знала, каково ехать в автобусе, сидя неподвижно на одном месте несколько часов кряду, то плюнула бы на свои фобии и согласилась лететь самолетом или даже поехать поездом. Через три часа спина затекла, ноги словно налились свинцом, голова загудела, как медный котел. Вот бы встать, размять руки и ноги, пройтись немного. Когда, черт возьми, будет первая остановка? Через час? Два? Нет, столько я не выдержу. Я встала, сделала пару приседаний и, держась за поручни, пропутешествовала в конец салона. Никто не обращал на меня внимания. Одни спали, откинув головы на спинки сидений, другие читали книжки или пролистывали глянцевые журналы, третьи разгадывали кроссворды, четвертые тихо разговаривали… Только мужчина лет пятидесяти пяти в старом потертом пиджаке ничем не был занят. Он не читал, не смотрел в окно, ни с кем не разговаривал. Из-под полуопущенных тяжелых век он зорко взирал вокруг, словно выискивал что-то или кого-то. Что-то было в его глазах, грубых чертах лица. Беспокойство, тревога, опасение, страх? Нет, не страх. Но настороженность, несомненно, была. Он будто чего-то опасался или чего-то ждал. Подушечками толстых пальцев он медленно перебирал четки из янтаря и беззвучно шевелил толстыми губами. Мужчина заметил интерес к своей персоне и мазнул по мне таким холодным и жестким взглядом, что сердце ухнуло в пятки, а потом поскакало куда-то со страшной скоростью. Мерзкий холодок пробежал по спине, точно ее коснулись тяжелой ледяной когтистой лапой, все тело тут же покрылось мурашками так, словно меня в одном белье выставили на мороз. Я попятилась назад и торопливо вернулась на свое место. Поерзав на сиденье, я оглянулась и снова встретилась глазами с пожилым мужчиной. Взгляд по-прежнему был настороженным, а губы продолжали безмолвно шевелиться. Он что, боится? Кого или чего? Не меня же! Мне даже захотелось снова встать, подойти к нему и тихо прошептать на ухо, что здесь, в салоне автобуса, ему нечего и некого опасаться. Особенно меня. Интересно, как он отреагирует, если я так и сделаю? Уж точно не обрадуется. Или сочтет меня ненормальной. Второе вернее.