Владимир Сенчихин - Кара ледоруба

Андрею припомнилась странная черно-белая собака, встреченная на бульваре пару месяцев назад. Поразили разноцветные глаза: небесно-голубой и карий. Хозяин, немолодой крепыш в очках, хмурый и сердитый, держал ее на коротком кожаном поводке, беспрестанно одергивал и чертыхался. Андрей поинтересовался, что за порода. Мужчина, будто оправдываясь, виновато объяснил, что это сибирская хаска по кличке Найда. Вообще-то эти собаки ездовые, а тем, кто начал их завозить в центральное Черноземье, следовало бы не только руки оторвать, но и ноги. Хаскам здесь не место, они любят холод, привычны к большим нагрузкам, выгуливать надо по два-три часа в день.

– Эта сука меня достала! Мало того, что сбежать норовит, так еще и на кинолога пришлось раскошелиться.

– Зачем тогда заводили?

– Я? – еще больше вспылил мужчина. – Сдалась она мне, как свинье седло. Нашлись благодетели, пятилетней дочке на день рождения подарили. Вот скажите, о чем эти идиоты думали?

Горностаев пожал плечами. Как пить дать, наболело у мужика, дома, небось, не больно заругаешься, а на ком-то оторваться хочется.

Искоса взглянув на мокрую туристку, Андрей подумал, что она в компании с Найдой смотрелась бы органично. Представив живописную картинку, он поежился. Нетушки, пусть лучше живут по отдельности.

Андрей встряхнулся, избавляясь от наваждения.

– Мне показалось, – с трудом проговорил он и замолчал.

Левый глаз девушки расширился, а правый, напротив, сузился. Горностаев поневоле отвернулся.

– Отдыхайте, – милостиво разрешил он и направился к строптивому ручью.

Переправившись по трухлявому стволу, зашагал по тропе, но от былой безмятежности не осталось и следа. Сколько ни пытался представить дальнейший маршрут, пред взором неизменно всплывала скрюченная женская фигурка. Он досадовал и на себя, и на девушку.

– Тормозни!

Горностаев повиновался. Оглянувшись, досадливо поморщился. Таки прицепилась. Найда, как он мысленно стал именовать девушку, так тяжело передвигала ноги, будто к трековым ботинкам пристегнули свинцовые подметки, капюшон на голову не набросила, а рюкзак навесила на грудь, низко склонялась под его тяжестью, будто клала поклоны. Не дойдя до него, споткнулась, обессилено свалилась на рюкзак, растопырив руки. Глядя на нее сверху вниз, Горностаев с удивлением отметил, что росту в ней о-го-го, ему под стать, натуральная каланча. Ветровка и свитер при падении задрались, обнажив белую поясницу, на которую равнодушно сыпался дождь. Горностаев присел рядом с девушкой.

– Ты откуда?

Барышня со стоном освободилась от лямок рюкзака, перевернулась на спину и притихла. Взирала в хмурое небо, осыпающее ее холодными каплями, и не моргала. Андрей поежился. Пару раз махнул рукой над лицом девушки. Никакой реакции. Отрубилась. И что прикажете делать? Андрей осторожно прикоснулся пальцами ко лбу. К бабке не ходи, у девицы жар. Освободившись от накидки и рюкзака, поднялся выше по склону горы, нашел свободное место под сенью разлапистой лиственницы. Перетащил оба рюкзака, установил палатку. Внутри раскатал коврики – свой и девицы. Перенес ее на руках во временное убежище, отметив, что она куда легче, чем ожидал. Включив налобный фонарик, распотрошил ее рюкзак, с облегчением обнаружил пуховую австрийскую безрукавку, спальник и шерстяной спортивный костюм. Стащил с девушки ботинки и носки. Понятно, почему тащилась за ним враскорячку. Надо крепко постараться, чтобы за столь короткое время обзавестись такими натертостями и волдырями. Андрей осмотрел новенькую обувь девушки. Hanwag. Немцы веники не вяжут, классные кожаные ботинки, очень дорогие и практичные, для гор в самый раз. Девчонка не пожадничала, разорилась, но никто ей не подсказал, что такие «чуни» нужно долго разнашивать. Горностаев обработал ступни девушки ватой, обильно смоченной перекисью водорода, смазал их медвежьим жиром. Шерстяные носки, купленные у старушки на рынке, оказались как нельзя кстати. Переодевал девушку с равнодушием санитара, хотя машинально отметил, что грудь у нее высокая, с крупными сосками. Запихнув девицу в спальник, застегнул молнию до подбородка.

У штурмовой итальянской палатки Ferrino имелся небольшой тамбур, где он разжег примус и приготовил чай, не пожалев два пакетика. Прихлебывая горячий напиток, отвлеченно размышлял о случайностях. Разумеется, простуженную дуреху на его голову никто не посылал, но если вспомнить сошедшую с дистанции Оксану, трудно отделаться от мысли, что нынешняя встреча на подходе к Белухе чем-то обусловлена. Как только он изменил своему правилу, сразу нарисовалась нежданная спутница. Придется вернуться в Тюнгур и отправить ее к родителям, не уследившим за взбалмошной дочуркой. Андрея от такой перспективы передернуло, в лучшем случае сутки в минус. А ведь еще надо поставить больную на ноги. Простуда – бронхит – воспаление легких. Мысленно перебрал содержимое аптечки. Парацетамол Аспирин и аскорбинка имеются, когда девица оклемается, напичкает ее лекарствами и напоит чаем. А там как получится, барышня хоть и субтильная, но упертая, другая бы свалилась от зашкаливающей температуры, а эта преследовала его, пока не догнала.