Ирина Бухарина - Холерный дом

– А я говорю – собирайтесь, – настаивает муж.

И вдруг дочь, всё это время следившая за действиями на другом берегу, закричала:

– Смотрите! Это всё-таки не свиньи. Это плывут бегемоты.

Я оглянулась на воду и не поверила глазам. Штук пять огромных, действительно похожих на бегемотов, свиней шустро переплывали затон. Из воды торчали жирные, розоватые спины, огромные уши и длинные, совсем не похожие на поросячьи, какими их изображают на картинках, рыла. При этом до нас доносилось какое-то утробное хрюканье.

Сергей был прав, надо бежать. Когда мы уже сидели в «Запорожце», а свиньи вышли на берег, мне показалось, что размером каждая из них была с нашу машинку и, если бы толкнула её своим толстым боком, то мы вполне могли бы улететь с этого не столь пологого берега прямо в воду.

– Поехали скорее отсюда, – стала просить я Сергея.

А он, издевательски хрюкнув, брякнул:

– Да что ты, может погуляем немножко с родственниками Хрюши?

– Нет, папа, это не хрюши, это всё-таки бегемоты, – рассудила дочь.

На городском пляже яблоку негде было упасть. Родители с детьми, компании молодёжи, вопли, брызги, все копошились, гоношились, прыгали с визгом в воду, тут же крутились катамараны. Даже шустрая Нюська испугалась и забилась под куст.

– Я не хочу здесь купаться, здесь все толкаются, – заявила нам дочь, – поехали домой.

И мы с ней согласились. Катили по дороге, любуясь лесом, который то отступал, то надвигался на шоссе с обеих сторон. Решили перекусить и свернули с трассы, выбрав симпатичную берёзовую рощицу. Наш зелёный кузнечик почти слился с листвой по цвету, и мы радовались, что его совсем не видно.

Серёга убежал поискать грибы, а мы с Маринкой отошли в сторонку и увидели целую полянку земляники. Собирали в ладошки и ели.

– У тебя же было ведёрко, – говорю я дочке, – давай в него собирать.

– А я его возле машинки оставила, – отвечает.

– Ну пойдём, возьмём и вернёмся.

Мы пошли к «Запорожцу», но на прежнем месте его не нашли.

– Может, это не то место, – говорю я дочке, – просто лес зелёный и наша машинка зелёная, как кузнечик, вот мы его и не видим, – успокаиваю я не столько Маринку, сколько себя.

Мы крутимся по рощице, но нашего кузнечика не находим.

– Давай покричим папу, – предлагаю я.

– Давай, – соглашается дочь.

– Аа-уу! – кричим мы на все лады.

– Чего кричим? Я здесь, – совсем рядом откликается Сергей.

– А мы машинку потеряли, – сразу заявляет дочь.

– Как это? – удивляется папа.

– Была и нет, – повторяет Маринка.

– Она ведёрко возле машины оставила, мы пошли искать и не нашли, – говорю я.

– Нет, ведёрко я уже давно нашла. Вон оно стоит, – заявляет Маринка.

– Как? А что же ты молчишь? – кричу я.

– Так ты же сказала, что мы теперь не ведёрко, а машину ищем, – говорит дочь.

– Ну вы что, слепые? Ведро же как раз под колесом стоит, – засмеялся муж.

Мы пригляделись и, правда, увидели, что ведёрко Маринки стоит возле «Запорожца». Просто зелёные берёзовые ветки здорово его замаскировали. Как же мы смеялись, как радовались, что наш кузнечик нашёлся.

Мы ехали домой, не искупавшись как следует и не позагорав, зато мы увидели настоящих коров, узнали, что свиньи умеют плавать и что не только в трёх сосенках можно заблудиться, но и в трёх берёзках можно что-нибудь потерять. Мы ехали и пели:

Красота! Красота!

Мы везём с собой кота, (правда, в этот раз кот был дома),

Чижика (Маринку),

Собаку (Нюську),

Петьку-забияку (папу),

Обезьянку (наверное, это я),

Попугая (если зелёного, то это наш кузнечик),

Вот компания какая!

Сейчас у нас шикарная квартира в центре Москвы, дача на два дома, один – гостевой, огромный белый «Лексус», на котором муж с отцом до сих пор возят навоз на дачу. Мы можем ездить на любые курорты, но муж под санкциями, так что лето мы проводим на своих сотках. Муж из худенького мальчика превратился в солидного с брюшком дядьку и совсем перестал быть похожим на артиста Михалкова. За руль он уже не садится, у него собственный водитель. Дочь взрослая и предпочитает берегу Волги Мальдивы и Сейшелы. А я порой с грустью вспоминаю то время, когда нам ничего не было нужно, кроме нашего маленького зелёного кузнечика, который был для нас и нашим домом, и нашим туроператором, и нашей радостью, и нашей любовью.

Это случилось в семидесятом году теперь уже прошлого двадцатого века. На юге страны и в низовьях Волги разыгралась эпидемия холеры. Интернета не было, телевидение о катастрофах и прочих неприятностях не сообщало. Правительство считало, что жить людям лучше и веселее, когда они не ведают ни о чём плохом, так что Советский Союз о такой мелочи, как появление холеры, не знал, разве что понаслышке, да и то не верил.