Анатолий Арамисов - Короли умирают последними

– И чем же ты займешься, сынок? – спросил Герхард Вебер.

– Я добровольцем вступаю в армию фюрера! – вскинул голову Курт. – Чувствую, меня с нетерпением ждут великие свершения!

Отец с расстроенным видом покачал головой. Эмма хотела что-то сказать, как в дверь вдруг постучали.

– Кто там? – спросил старший Вебер.

– Можно? – произнес девичий голос.

– Да, входите, Сара… – с улыбкой ответила мать Курта. – Мы как раз собираемся ужинать.

Дверь отворилась, и в прихожую трехкомнатной квартиры Веберов впорхнула невысокая, черноволосая девушка. Жесткие кудри тёмным водопадом рассыпались по её плечам, заканчиваясь милыми завитушками чуть ниже лопаток. Она была одета просто, но, как говорится, со вкусом и модно – темная юбка в едва заметную полоску, стильный жакет, в тон ему туфельки с пряжкой, голову украшала игривая шляпка.

Щеки Сары играли тем веселым румянцем, что свойственен только молодости, большие карие глаза искрились застенчивой улыбкой.

Курт демонстративно отвернулся к окну. Сара бросила на него мимолетный взгляд и выпалила:

– А я пришла с вами проститься!

– Что такое? – вскинул голову старший Вебер. – Что значит проститься?

– Поступила в Кёльнский университет! – с гордостью сообщила девушка. – И вот завтра уезжаю… – она снова посмотрела на Курта.

Тот не реагировал.

– Какая ты молодец! Поздравляю! Как родители твои? Наверное, рады! – Эмма с улыбкой любовалась соседкой. – На каком факультете будешь учиться?

– Философия. Мы с Куртом как-то поспорили, может ли девушка понимать мышление таких людей, как Эммануил Кант? Он категорически утверждал, что – нет. И вот, как будто по его заказу мне довелось раскрывать на экзамене именно эту тему. Ты проиграл спор, Курт!

Великовозрастный шалопай резко повернулся в сторону еврейки. Его лицо пошло красными пятнами, глаза потемнели и засверкали раздраженными угольками.

– Ты не можешь понимать мужской философии! Настоящей философии, я имею в виду!

– Какой настоящей? – улыбнулась Сара. – Неужели Кант для тебя не авторитет?

– Конечно, нет! – презрительно процедил Курт.

– А кто же теперь твой кумир?

– Да хотя бы Ницше! Но настоящий гений философии, и не только – наш фюрер!

– Вот как? – соседка иронично улыбнулась. – Адольф Гитлер, насколько я знаю, ничего близкого к философским трактатам Канта не написал.

– Это с твоей женской точки зрения не написал! И с вашей… еврейской… Вам бы только своих пустобрехов читать – Маркса, Каутского, Люксембург!

Щеки Сары вспыхнули.

Внезапно раздался грохот. Это побагровевший Герхард Вебер со всего маху врезал шахтерским кулаком по деревянному столу.

– Хватит, Курт! Перестань!! Твоей политикой я сыт по горло! И делением людей на расы тоже!! Как ты можешь такое говорить этой милой девочке! Она выросла у нас на глазах вместе с тобой! Сара была умницей в детстве, и ею же осталась. А ты очень сильно изменился, и не в лучшую сторону, сынок!

Курт побледнел от злости.

– Ну, тогда запишите её себе в дочки, мой добрый фатер! Породнитесь с жидами, вот будет счастливая семейка! Золотишком вместе будете торговать в магазинчике Штейнов! Или в ростовщики подадитесь! Сосать кровь у нашего народа, у истинных немцев!

– Идиот! – закричал Герхард. – Пошел с глаз моих, наци безмозглый!

– И пойду! А вы оставайтесь ужинать с ней, только подавай, маман, кошерное на стол!

С этими словами Курт рванулся к двери, будто специально задев плечом девушку; та вздрогнула, как от удара током, отшатнулась. Младший Вебер сорвал с вешалки пиджак, закинул его на плечо и через секунду с грохотом затворил за собой входную дверь.

Отец горестно обхватил крупными пальцами седеющую голову и уставился в стол. Эмма подошла к ошеломленной соседке, ласково обняла её за плечи.

– Прости его, Сара. Он в последнее время как будто сошел с ума. Бредит идеями полоумного австрийца. Я знаю, что он тебе давно нравится… и ты такая замечательная. Я о лучшей невестке и не могу мечтать, но сейчас… сейчас Курт невменяем. Надо пережить это время, он образумиться, я очень надеюсь!

В глазах девушки мелькнули слезы. Она сделала шаг назад и тихо сказала:

– Вряд ли… Я хотела перед расставанием увидеть его, поговорить по душам, как когда-то. Теперь мы, наверное, долго не встретимся.

Она ошиблась.

Курт Вебер после стычки с отцом заявился в военный комиссариат и подал заявление о вступлении добровольцем в германскую армию. Ему шел уже двадцатый год, он был высок, строен, физически силен. В школе Курт увлекался гимнастикой, накачивал бицепсы, хорошо бегал и прыгал. Как раз начиналась всемирная Олимпиада в Берлине, и молодого Вебера вместе с другими новобранцами направили в помощь организаторам соревнований. Солдат разместили в казарме недалеко от главного стадиона, их задачей было отлавливание всяческого сброда, который мог приблизиться к богатым туристам из других стран – попрошаек цыган, проституток, карманных воров.