Ксения Жигалина - Собаки

А ещё на крыше его дома был флюгер. Флюгер был затейливый, тёмно-серебристый и почему-то дракон. Он указывал направление ветра разинутой пастью с длинным раздвоенным языком, а к стойке крепился тоже длинным, свитым кольцами хвостом. Почему дракон? Да и зачем вообще нужен флюгер в месте, где ветер меняет своё направление по одному ему ведомым законам. Несмотря на это, флюгеры были у всех. Петушки, флажки, простые стрелки. А у него дракон. Дракон был, как собаки – всегда. А почему, собственно, и нет? Это эстетично и вносит некоторую долю экзотики в стройные ряды петушков и флажков. Не говоря уже о стрелках, снисходительно улыбнулся глава инициативного комитета, у него был золотой петушок. Ему даже показалось, что глава был несколько задет. Да, дракон. И да, собаки. Повезло, можно сказать! А он с расспросами. И он не стал больше тогда расспрашивать. Просто въехал.

Собаки, надо сказать, терпеливо отнеслись к его вторжению. Они по-прежнему спали в кухне под столом. Кухня была просторная, а стол большой. Он не возражал. Дверь из кухни во внутренний двор была с удобной ручкой, нажимала на которую большая собака, в то время как меньшая терпеливо стояла рядом, не задавая глупых вопросов и вообще не суетясь. Открыв дверь, большая пропускала меньшую, выходила сама и закрывала за ними дверь. Выйдя из дома утром, собаки возвращались только вечером – спать под столом до следующего утра. Он понаблюдал и выяснил, что каждое утро они, пройдя через внутренний двор, представлявший собой миниатюрный садик, выходили за калитку и направлялись дальше, на луг, уходивший далеко влево и вправо.

Собаки от него ничего не требовали, и он не вмешивался в их образ жизни. Когда он только въехал, по утрам они уходили как раз тогда, когда он спускался в кухню завтракать. Так совпало. А потому он как-то раз пришёл в кухню немного раньше, из интереса – что они станут делать? Свернут подъём и уйдут при его появлении? Или продолжат лежать под столом до своего обычного времени? Он вошёл и распахнул окно. Сегодняшний ветер был с нежным ненавязчивым ароматом жасмина, который вскоре воцарился в кухне, к его удовольствию. Он с минуту постоял, наслаждаясь, у окна и продолжил. Щёлкнул выключателем, зажигая свет над разделочным столом, и занялся завтраком. Собаки остались лежать под столом, наблюдая за ним. Он сварил кофе, поджарил тосты и намазал их ореховой пастой. Когда всё это с негромким деликатным стуком перекочевало на стол, собаки вышли из-под него, цокая когтями по полу, звук этот ему понравился, и сели рядом смотреть, как он ест и читает местные новости.

Он косился на них, хрустя тостом и листая газету. Они внимательно провожали тост глазами. Он вернулся к кофе, когда вдруг раздалось предательское урчание в животе одной из собак. Посмотрев на них, он увидел, что большая укоризненно глядит на явно сгорающую со стыда меньшую. Тогда он взял один намазанный тост, разломил его почти пополам и поставил в тарелке перед собаками. Собаки посмотрели на тарелку, на него, друг на друга и приняли угощение. После этого большая носом подвинула к нему пустую тарелку, меньшая вежливо махнула пару раз хвостом, и они вышли в дверь своим обычным образом. С того утра он делил с ними завтрак. Где и что они едят в остальное время – оставалось для него загадкой. К нему они с этим не подходили.

Всё это повторялось изо дня в день. Кроме двух недель в октябре. На эти две недели собаки уходили совсем. В первый свой октябрь здесь он забеспокоился, что с ними что-то случилось. Он ходил искать их на луг и даже в лес за лугом. За две недели он хорошо изучил окрестности, но собак так и не встретил. И никто их не видел, он спрашивал.

Вечером, на исходе тех двух недель, он, уже почти отчаявшись, сидел в кухне и ковырял вилкой свой ужин, когда вдруг дверная ручка наклонилась, дверь открылась, и собаки как ни в чём не бывало вошли в кухню. Он так обрадовался, что вскочил со стула. Собаки, кажется, оценив порыв, вежливо помахали хвостами и даже согласились на ужин. Со следующего утра жизнь в доме вернулась в своё привычное русло.

А в следующем октябре повторилось то же самое. Но он уже не переживал так сильно. Его занимало другое. В прошлом году он ничего такого не заметил. Вероятно, из-за пропажи собак. Но в этом, в этом обратил внимание. Ветер, меняющийся обычно каждую ночь, вдруг остался и на следующий день. И на следующий. И ещё на день. И ещё. Он поменялся только в те сутки, что вернулись собаки. Это был ветер с запахом сухих трав, сенника. Он ещё подумал, повезло, мог ведь задержаться и какой-нибудь с болота или с автотрассы. Или анисовый.