Владимир Никулин - Крылья стрекозы. Повесть

Лариса Хитушко была самой красивой девушкой в их школе, но что удивительно, это её совсем не портило. Училась она на одни пятёрки, и все окружающие ей предсказывали блестящее будущее. В отличие от Ларисы, Николай учился неважно, хотя учёба ему давалась легко, собственно говоря, ему просто было не интересно в школе. Когда он хотел, то с лёгкостью получал четвёрки и пятёрки, а когда нападала на него грусть, то в дневнике появлялись двойки и колы. А вызваной для объяснения матери классная говорила: «Коля – способный мальчик, но что-то у него нет интереса к учёбе. Вы, Валентина Ивановна, поговорите с ним, только не ругайте, он добрый человек и очень эмоциональный. Как-то надо подвигнуть его на путь знаний».

Так и пролетели эти десять лет. Не был он ни отличником, ни двоечником, а вот троечником был твёрдым. Хотя все экзамены, сдавал либо на четвёрку, либо на пятёрку. И выходил с экзамена самым первым, и потом посмеивался над стоявшими возле дверей класса, где проходил экзамен, трясущимися, и штудирующими билеты одноклассниками. Махнув им на прощание рукой, он шел домой.

С Лорой Коля дружил с детства, так как жили они в одном доме, и на одной лестничной площадке, на первом этаже. Двери их квартир были рядом, стена, отделяющая однокомнатную Колину с мамой и двухкомнатную семьи Хитушко, была столь тонка, что Коля и Лора придумали специальные сигналы. Например, стуки в стену были разных типов. Для начала требовалось привлечь внимание, для этого стучали по трубе, которая шла от батареи. Затем начинались перестукивания.

Если кто-то проводил твёрдым предметом по рёбрам батареи, это был сигнал: пора в школу. Барабанная дробь по стене обозначала, что нужно срочно встретиться, а шлепки ладонями говорили о пожелании спокойной ночи. Сочетания различных по громкости и степени ударов имели такое запутанное значение, что когда кто-то не понимал, то бежал узнавать, благо двери были рядом.

Торжественную часть открыл государственный гимн, затем ведущий попросил всех минуточку внимания и объявил о самом торжественном моменте, а именно… Вот это именно и было тем случаем, когда их позвала Светка Привалова. Когда они зашли в школу, она показала на дверь директорского кабинета и сказала:

– Идите, вас там ждут.

Зайдя в кабинет, парни встали, настороженно глядя на директора. «Опять будет трындеть по поводу курения возле школы», – подумал Николай.

– Ребята, – обратился к ним Валерий Ионович, – давайте выбирайте, кто из вас на линейке понесёт первоклашку со звоночком? Вы у нас самые рослые, вон Коля вымахал метр восемдесят!

– Не, я Валерий Ионович не смогу, – сказал Николай, – я руку правую вывихнул вчера на тренировке.

– Тогда остаётся единственный! – хитро посмотрев на оставшихся Артура и Игоря, – сказал директор.

– Кто?! – неожиданно хором ответили те. – А это вы сами решите, подвёл черту Валерий Ионович.

– Я чё грузчик вам, а?! – вдруг взъерепенился Пинчук. – Уменя одышка, вон и пот течёт! Глядите, рубашка вся мокрая! Как я её потащу, ну, Валерий Ионыч! – яростно отбивался он. – Девчонка будет сидеть, колокольчиком махать, ногами дрыгать, потом соскользнёт и шибанётся на асфальт, а мне потом расхлёбывай! Не, не потащу я никого! – категорично заявил Игорь Пинчук.

– Ну вот, как обычно, всё тебе Артур, достаётся в вашей компании, – обратился к нему директор. Артур Хохряков был немногословным юношей. Спорить не любил, ругаться тоже. Он и в секции самбо, куда они все ходили, всегда всё делал молча.

– Ладно, – коротко, как будто сделал выпад, ответил Артур директору, и они вышли из кабинета.

Зазвучала музыка, и солистка запела всем знакомую песню: «Когда уйдём со школьного двора под звуки нестареющего вальса…», – и появился Артур нёсший на правом плече первоклашку. Он правой рукой крепко держал девчонку за ноги, а та с довольной улыбкой махала рукой, в которой был зажат колокольчик.

Николай унёсся мыслями в прошлое. Вот так же десять лет назад он в белой рубашонке, держа в одной руке букет цветов, а в другой – руку Лоры, стоял где-то здесь и с замиранием сердца глядел на происходившее действо. Только это был сентябрь. Всё вокруг было необычным, новым. Вокруг ходили большие люди, в очках, с портфелями. А он был маленьким среди этой массы и огромной спортплощадки.

Душу бередили необычные запахи, хотя больше ароматов добавляли букеты. Но были среди этой пелены ароматов порхающие свежие хлопчатобумажные крахмальные бабочки, которые, пролетая, освежали горевшее от возбуждения лицо. Залетали в нос и тяжёлые, липкие запахи от сладких женских духов, которые оседая в горле, приторно першили.