Зоя Криминская - Исповеди на лестничной площадке

У мусоропровода же Сыроежка поведала мне, что после её письма внуку в армию с жалобами на Павла, Сашка пригрозил, что убьет отчима.

– Да, – жалобно тянула Сыроежка, и на сей раз лицо у неё было не равнодушное, а испуганное, – так и написал «если эта скотина будет над тобой издеваться, я его убью».

Мне стало страшно, угроза выглядела реальной: за время службы парень возмужает, ожесточится и не захочет мириться с тем, что над его бабкой, пусть слегка и сумасшедшей, но преданно его любящей, кто-то издевается.

Сашка вырос у меня на глазах, я ещё в колясочку заглядывала, где он лежал: розовенький, здоровый и упитанный младенец, несмотря на то, что его матери было всего шестнадцать, когда она его родила. Подрастая, он бегал во дворе, играл в футбол всё на том же поле, на котором до него гоняли мяч мой сын с товарищами, и ни его настоящий отец Андрей, первый муж Виктории, ни родители Андрея, дед с бабкой, которые жили в соседнем подъезде и любили своего первого внука, ни беспутная, но мягкая по характеру, добрая по отношению к детям Вика, ни Надежда, пишущая по скудости ума внуку в армию провокационные письма, никто из них не заслужил того, чтобы их сын и внук вырос убийцей. Не говоря уже о самом мальчишке.

Но обошлось. Он вернулся, первое время нигде не работал, радовался жизни и светленькой девочке, которая когда-то играла с моей внучкой, часто подпирала стены лестничной клетки там, где много лет назад любила стоять с парнями Вика. По лицу девочки было видно, что она влюблена, и я думала, ох, если Саша не в отца, а в мать, лучше бы в него не влюбляться. Потом Саша нашел себе работу, посиделки закончились, и когда я вернулась осенью с дачи, на лестничной площадке было пусто. Наверное, Саша ушел жить к деду с бабкой в соседний подъезд. Обошлось, кровопролития не случилось, а сейчас я и Павла не вижу, возле Вики какой-то другой крутится и трогательно целуется с ней, когда она всего лишь выходит добежать до магазина. Легкость, с которой она, всё ещё красивая женщина, подцепляет мужчин, остается неизменной.

Какая-нибудь один раз еле-еле себя пристроит, а тут можно сказать, конвейер, и каждый хочет остаться возле Вики, во всяком случае, по-первости точно хочет, видно, какими глазами весь этот хоровод мужчин на неё смотрит, каждый в свое время.

8

Наталья встретила меня возле магазина, жалуется:

– Представляешь, мы соседей внизу залили…

Смотрит на меня, видит мое напряженное лицо запинается:

– Ну, да ты-то представляешь.

Наталья живет прямо под нами, а кухни у нас такие, что стакан воды прольешь, и полстакана из этой воды на соседей просочится. И первое время, её муж Семён каждый месяц ходил к нам, сердился, скандалил, мы бегали, смотрели трубы, искали течи, которых не было, а было мое ротозейство. Только спустя лет двенадцать, когда мы ремонт делали, муж настелил на кухне линолеум и его края задрал корытцем. После этого протекать перестало. Но, в общем-то, я не об аварийных ситуациях хочу рассказать, а о Натальиной жизни.

Познакомились мы в течение первого же года проживания под одной крышей, всё на той же почве залива. Сначала Наталья мне не показалась красивой: тихая, светленькая, в очках. Тощая, ключицы торчат. Но время шло и голубые разводы постоянного недосыпа сползали с лица Наташи по мере того, как подрастали её мальчишки, и я увидела, что она очень хорошенькая женщина, из тех женщин, чью красоту сразу не заметишь, а, заметив, всё время будешь удивляться, что раньше пропускал.

Муж украинец, Семён, – тот видный мужчина был, волосы темно-русые и румянец во всю щеку.

Как только мы их заливали, темпераментный Семён приходил к нам и громко возмущался нашим головотяпством, а на другой день Наташа заходила ко мне, извинялась за грубость мужа, а заодно и пятерку, другую перехватывала. Занимала она часто, двое детей с разницей в возрасте 2 года были у них, и пока младший был маленький, Наталья не работала, а на одну зарплату сильно не разбежишься. Занимала часто, и всегда отдавала, но никогда не отдавала вовремя: скажет, принесу послезавтра, а не несет, и ты сиди и думай: а может она забыла? Или решила не возвращать? Я сердилась, а потом привыкла, уже не беспокоилась, что не вернет и только, одалживая деньги, говорила:

– Ты не обещай вернуть завтра, если не можешь, скажи, вернешь в пятницу, только точно скажи, чтобы я рассчитывала (у меня самой далеко не густо было в кармане).

Наталья кивала головой:

– Нет, я верну тебе завтра, мне не надо до пятницы.