Любовь Сушко - Световид – хранитель света. Боги и духи славян

«№№№№№№

И был на земле в те дни еще один праздник. Но приветствовали на этот раз уже не Даждьбога. По миру разлетелась весть о том, что у Матушки их Триглавы родились близнецы. Одного из них хорошенького да светленького назвали Белбогом, и со временем он станет помощником во всем старику Сварогу. А второй был темным и мрачным с первого дня. И стал он называться Чернобогом. И хотя немного перепугались родители и всполошились, глядя на второго ребенка, но тревога в их душах быстро исчезла, потому что знали они, что и он этому миру был необходим. Смерть ему не грозила, а вот о смерти других он должен был со временем позаботиться сам. И земля без подземного мира обходиться не сможет, как только обитателей на ней больше станет.

Глядя на детей своих, размышляла Триглава о грядущем, старалась представить, как меняться этот мир станет, но очень трудно тогда ей это было сделать. А дети младенцами быть перестали уже через несколько дней – долго с ними возиться ей не пришлось. И на глазах стали они расти, и матереть.

«В мир придет зло вместе с сыном моим, – с грустью думала она, а Сварог о том же самом говорил бесу, как только тот навестил Старика.

– Но без него мир и не сможет продержаться долго, – возражал ему тот. Жизнь всегда будет разная, только зло да смерть может что-то изменить в этом мире, никому и никогда не обойтись без него. Надо только внимательно следить за тем, чтобы зла не становилось много и не сокрушало оно все на пути своем, а это уж мы и должны делать. А в небольшом количестве оно даже полезно бывает, – тут же прибавил он, и радовался тому, что так мудр и все понимает лучше, чем даже этот первый и мудрейший из богов.

«Только кажется, что боги всемогущи, – размышлял между тем бес, а если бы он не украл огонь, разве появились бы они и смогли обрести этот мир и править в нем? Вот и Сварог метался бы в кромешной тьме еще века. Пока не нашелся бы еще такой же бес, и не помог ему обрести то, что он теперь свои миром с гордостью называет, а может, и совсем не отыскал бы он пристанища, это еще как сказать. И был бы мир тогда во тьме кромешной, копошилось бы где-то и что-то неразличимое – и только.

№№№№

Триглава большую часть времени проводила вместе со своими детьми. Она чутко замечала, как добр и великодушен первый ее сын, а второй так и не научился улыбаться, хотя не может быть, чтобы его совсем ничего не радовало. Но все ему плохо было. Он яростно бросался в драку и старался пнуть его побольнее, словно в этом была какая-то невероятная радость для него.

И напрасно она думала о том, что сможет переделать его и как-то характер его скверный изменить. Это никому не под силу было. Он всегда успевал увернуться от ответного удара, оправдаться за дурной свой поступок, и получалось так, что виноват весь мир, только не он сам.

Со временем Триглава так устала бороться с ним, что сама ждала момента, когда же решат боги, что ему можно во владения его отправляться. Ни на что другое у нее времени больше не оставалось. А так как Даждьбог все еще не обращал на нее никакого внимания, то она стала бояться, что может появиться какая-нибудь залетная Медея – черная волшебница, и уведет его. А вдруг она уже появилась, и он скрывает ее где-то в пещере?

Но толком ничего выяснить она пока не смогла, хотя и успокоиться тоже не смела – как тяжело было все, что происходило с нею в те дни.

И наступил тот миг, когда Даждьбог, столкнувшись с Чернобогом, спросил у него, отчего он так сердит на весь мир. Хотя никто не стремится его обидеть.

– Я только второй, – услышал он в ответ, – ему все можно, а за мной повсюду следят с подозрением и шагу ступить не дают. Они сами заставляют вредить им и делать как можно хуже. Тебе хорошо, ты первый, и твой отец признавал это.

– Да, признавал, – задумчиво произнес Даждьбог. Но он ничего не стал рассказывать обиженному парню о том, как много обид в его душе скопилось, как знакомо было ему все, о чем говорил тот. Ему удалось вовремя сбежать оттуда, где когда-то он был, признал первым, а потом забыт и всеми заброшен. В этом так мало хорошего.

«И он сбежит сам под землю, – про себя подумал Даждьбог, потому что с такими устремлениями долго не продержишься здесь, в заднем ряду. И еще горше становилось на душе у него от таких мыслей. Но такова жизнь и с этим ничего не поделаешь.