Александр Левченко - Борух Баклажанов. В поиске равновесия

Было видно, что Кукунов торопится, поскольку в мыслях был весь в совещании. Завод начинал принимать на ремонт турбокомпрессоры из Японии по линии какого-то военного ведомства, но Борух тогда в эти вопросы не вникал.

Внезапно в дверь постучали.

– Войдите, – сказал Кукунов, не отрываясь от бумаг.

Дверь открылась, и вошел человек. Это был розовощекий юноша, которому на тот момент, как Баклажанову показалось, было немного за 20 лет. Он был улыбчив, и в глазах его играл юношеский задор. Легкая неуклюжесть и немного несуразные очки его ничуть не портили, а даже придавали какой-то харизмы.

– Доброе утро, Милий Мильевич, – дружелюбно сказал он.

– Привет! – как-то по-отечески ответил Кукунов, встав из-за стола и протянув ему руку.

– Вот проходил тут недалеко, решил заглянуть, – сказал юноша.

Это был ассистент редактора популярного в то время литературного альманаха «Добрые люди» Аль Монахов. Баклажанову сразу показалось, что Аль Монахов определенно был человеком интересной и сложной судьбы. Его родители уехали из страны во время второй волны эмиграции и волею судеб оказались в Италии, где он и родился. Отец Монахова решил назвать его так, чтобы ребенку было легче освоиться в детском коллективе и в дальнейшем не испытывать проблем в социуме. Уже потом, вернувшись в СССР, он стал Аликом Васильевичем Монаховым, дабы не испытывать проблем в оном же. По совместительству Алик вел колонку в кулинарном журнале «Выстрел в желудок», но это он делал для души, ибо, являясь поклонником философии Флоренского, там в основном размышлял, как приготовить изысканные блюда из того, чего в то время в Советском Союзе в помине не было.

Монахов и Кукунов познакомились на культовых вечерах в Политехническом музее, куда ездили пробовать свой поэтический дар в рамках «свободного микрофона». Это соперничество физика и лирика перешло со временем в дружбу, продолжившуюся долгие годы. Баклажанов тогда еще не знал, что эта мимолетная встреча с Монаховым окажется судьбоносной и свяжет их теплыми товарищескими отношениями на долгие годы.

– Алик, подожди меня немного тут в кабинете, я Боруха в цех отведу, с рабочими познакомлю. Потом вернусь, поговорим, – сказал Кукунов и повел Баклажанова в цех.

Несмотря на ранний час, цех уже бурлил. Турбокомпрессоры привозили один за другим, и рабочие сразу начинали ими заниматься, общаясь на неизвестном в ту пору Баклажанову наречии.

– Это Лукич, будешь у него в подчинении, – сказал Милий Мильевич, подведя Баклажанова к начальнику цеха.

Лукич был сухим и жилистым мужчиной немного за 30 лет. Волосы его уже понемногу начали редеть, но это его ничуть не портило, а придавало большей мужественности. Одет он был в военную форму без знаков отличия, в которой, видимо, и пришел из армии, а голенища кирзовых сапог были отвернуты вниз по моде того времени.

– Здрав будь, Борух! – задорно поприветствовал его Лукич, но руки не подал, ибо только что разбирал очередной турбокомпрессор.

– Сейчас пока просто походи за мной, – продолжил он, – присмотрись, что да как, а ближе к обеду очередная партия турбокомпрессоров на подходе будет – там и посмотрим, как тебя подключить.

Баклажанов начал гулять по цеху. Все для него было ново. Он как слепой котенок ходил и обнюхивал все вокруг, стараясь понять происходящее и влиться в новое для него дело. Через некоторое время он набрел на рабочую каптерку, где в состоянии апофеоза после вчерашнего бурного мероприятия дремал один из тружеников. Он по-хозяйски развалился на деревянной скамье и, скорее всего, был человеком горизонтальным, но Баклажанов это понял уже потом. Услышав шаги, рабочий сразу проснулся и вскочил, ибо сон его был краток и тревожен по понятным причинам. Вечером Борух увидел его на Доске почета на проходной и понял, что эта была лишь мимолетная блажь, которую тот позволил себе. Баклажанов бы с удовольствием разделил с ним то состояние, но тогда ему было рано – до полудня он не пил.

Внезапно к открытым воротам цеха подъехала белая «Волга» Кукунова, видимо, уже расставшегося с Монаховым. Пассажирская дверь открылась, Милий Мильевич вышел и деловито направился Баклажанову, вновь подав ему руку.

– Привет еще раз, Борух! – сказал он. – Ну как, освоился? Познакомился с людьми?

– Да, Милий Мильевич, – ответил Баклажанов, – сейчас Лукич подойдет, объяснит все, пока осматриваюсь.

– Ну, ладно, я на совещание, а ты тут не робей, выше нос! – сказал Кукунов, словно отчитавшись перед ним, пошел обратно к машине, сел и уехал.