Павел Галандров - Симфония дрейфующих обломков

– А что потом? Новая конференция? Мне же отдыхать нормально не дадут, разрушат всю гармонию. Ты пойми, хозяин: зачем стремиться к тому, что все равно не принесет никакой радости?

– А ты уверен, что не принесет?

– Конечно! Я прожил уже семь лет, у кота это приличный срок для формирования своего мировоззрения. И в нем как-то нет места для конференций…

– Засранец ты! А вот кормить не буду, по-другому у меня запоешь!

– Тогда я, мрр, говорить не стану! И ты останешься в дураках! – презрительно фыркнул Копченый.

– Шантаж? Где успел научиться?

– Думаю, что человечий разум и не тому научит.

«Алхимик» затрясся и с ненавистью сжал кулаки. Дело его жизни, как деревянный фрегат, готово было разбиться о скалу лени и непонимания, которые исходили от маленького существа – настолько незначительного, что его можно было убить одним ударом кулака или задушить лишь легким нажатием пальцев…

Раздался резкий щелчок деревянной рамы. Окно «Черного лебедя» на втором этаже распахнулось, и темная тушка, похожая на гантель, полетела из него на землю с огромной скоростью. К счастью, Копченый успел перекувырнуться в воздухе и приземлиться, как подобает настоящему коту, на все четыре лапы. Он отряхнулся, облизал бока и прыгнул на каменную скамейку, стоящую рядом со стеной особняка. Ветер вздыбливал под шерсть и неприятно холодил кожу, но это было куда безопаснее, чем находиться внутри дома.

«От меня хотят избавиться третий раз за последние два часа! Рискованно быть человеком!» Копченый устроился поудобнее, поджал под себя лапы и принялся разглядывать лунные пятна, чтобы отвлечься от тягостных раздумий.

– Вот ты где! Неожиданно! – раздался рядом знакомый голос, заставивший Копченого похолодеть теперь уже изнутри. Перед ним, в темноте, взявшаяся из ниоткуда, стояла долговязая фигура Чертанова. «Четвертая попытка!» – в ужасе мелькнуло в голове зверя.

– Мыыыу! – сиреной взревел кот и на всякий случай зашипел и оскалился.

– Да не парься, не трону тебя! Уже смысла нет! – примирительно махнул рукой Хароныч. – Через полчаса меня здесь уже не будет, так что жри свой корм с чистой совестью – я поменял миску!

– Ммм… – проворчал кот, но все же ослабил боевую стойку.

– Ты, наверно, не поверишь, – продолжал Хароныч, присаживаясь на край скамьи. – Но я тебя действительно не решился бы отравить. Уже собирался развернуться и выбросить корм, когда увидел твой силуэт и понял, что ты на меня доносить побежал. Хотя, может это и к лучшему. Моя слабость понесла наказание по заслугам.

– Рад, что признаешь это, – кивнул кот. – Мне, наверно, тоже следует извиниться: не стоило вспоминать Амалию, этим я тебя сильно огорчил.

– Увы, так и есть. Амалия – моя отдушина и причина моих проблем одновременно…

– Как это?

– А вот так. Люди иногда обожают источник своих страданий. Эдакий извращенный элемент нашей эволюции, хехе. А началось все довольно банально – я тогда служил в ГБОСе -группе борьбы с оккультистами и сатанистами. Говоря проще, наше подразделение выслеживало и пресекало сборища разных укуренных ублюдков и извращенцев, которые мнили себя искателями великих тайн и последователями философских учений. Сейчас его уже не существует, но когда-то мы были на хорошем счету у руководства. Я имел хорошую военную выучку и относился к работе, как относился бы конюх к необходимости каждый день подчищать вольер за жеребцами – муторно, но привычно. Но однажды ко мне около отделения подбежала женщина – она сразу, как говорится, запала мне в душу. И не потому, что была до смерти напугана и выглядела беззащитной. Было в ней непостижимое очарование, которое мужчина фиксирует сразу, даже не отдавая отчет собственным эмоциям. Думаю, котам такое чувство тоже знакомо?

– Я благополучно кастрирован.

– А, я забыл. Сочувствую. А может, в чем-то и завидую – жизнь убедила меня, что инстинкты чаще создают дополнительные проблемы, чем доставляют удовольствие. Так вот, эта женщина со слезами сообщила мне, что получила звонок от своей единственной дочери, которая попала в нехорошую компанию, но, как часто бывает, слишком поздно осознала это. Она звонила из Подмосковья, с одной из заброшенных усадеб, куда ее привезли «друзья по секте», заранее накачав препаратами. Мать была шокирована, и после разговора с со своим ребенком немедленно примчалась в наше отделение, где ей и предложили обратиться ко мне. На тот момент я был давно разведен, дочь моя училась в другом городе, а потому случайная встреча пробудила во мне давно забытые романтические эмоции. Разумеется, я сделал все возможное, чтобы помочь этой женщине, которую, как оказалось, звали Амалия. Мы с ребятами проследили звонок и определили местоположение – это оказалась заброшенная усадьба Воронцовых-Дашковых, где-то на юго-востоке Москвы. Заверив Амалию, что разберемся с ее делом, мы вскоре выехали на место – к счастью, у нас не было более срочных вызовов. Чтобы не спугнуть сатанистов, мы прошли к особняку пешком, через парк, который на закате выглядел весьма зловещим – было понятно, что место выбрано не спроста. Найти секту не составило особого труда – она находилась внутри заброшенной усадьбы, которая когда-то давно, по словам самих сатанистов, имела прямую связь с масонскими обрядами. Когда мы их повязали, оказалось, что они уже успели прикончить одного из своих – тот должен был выйти на связь с бывшими обитателями усадьбы и потом в виде духа сообщить приспешникам «тайны подлинного мироустройства». Короче говоря, прикрывали высокопарным бредом ритуальное убийство. Но дочери Амалии нигде не было. Я уже решил, что ее тоже прикончили и сбросили куда-нибудь в овраг, но решил для успокоения души прошерстить окрестности, пока окончательно не стемнело. Во время поисков один из моих товарищей обнаружил девицу неподалеку – в ротонде у паркового пруда. Она была измождена и запугана. Я велел товарищу уйти за остальными, а сам остался с девицей – это была дочь Амалии, она соответствовала словесному портрету. «Вы меня отправите в колонию? Погубите меня?» – спросила она еле слышно и посмотрела на меня такими глазами, какими смотрят на своего убийцу, понимая, что минуты сочтены. Жуткое ощущение, которое, как ни странно, в тот момент я испытал впервые.