Наталья Абрамович - Летучая рыба

Джинсы и брюки, висевшие в шкафу на вешалках, сместились в угол, затем вовсе исчезли: Света перевесила их в шифоньер, где хранилась одежда не по сезону. Каждое утро она капала на запястья духи, любимый Герлен, еще каплю в локтевые впадинки, по капле за уши. Каждое утро – туфли. Кроме привычной пары на небольшом каблуке купила еще разные: с бантом сзади, с золотистыми цепочками, из красной замши, повыше, пониже, массивные и поизящней. «Я красивая, я красивая, я хочу быть ещё красивей рядом с ним». Улыбалась виновато и понимающе: Паша был такой вежливый со всеми, такой чудесный. Бороться за него, сражаться с этим золотым кольцом на безымянном пальце казалось настолько ненужным, настолько бессмысленным и даже противоестественным. Просто быть где-то рядом, знать, что он тут, в этой же комнате, дышит, улыбается, пишет что-то на бумаге для заметок и вдавливает в стенку очередную кнопку. Кнопка в стенку, кнопка в Светино сердце: этой кнопкой прикреплена ко мне твоя улыбка, этой – твой взгляд, когда ты смотришь чуть искоса, на эту крепится то движение, когда ты перекидываешь свой шарф через плечо. Почему ты такой солнечный зайчик: появишься внезапно и сразу исчезнешь, а я еще час смотрю туда, где ты мелькнул. Мы ходим на обед все вместе, и я всегда иду чуть сзади, чтобы смотреть на тебя беспрепятственно.

Так, чем дальше, тем больше она приучилась жить, глядя на Пашу. В выходные думать: ничего, скоро понедельник. В понедельник: вот и он, наконец-то. Обеды вместе в большой компании, проходить мимо его стола по пути к общему чайнику.

Однажды – это была пятница, к концу дня стук клавиатур почти прекратился – она вновь проходила мимо него. Она только что набрала полную чашку кипятка и несла к своему столу осторожно и медленно, держа обеими руками.

Виктор о чём-то говорил с Пашей и она услышала: «В отпуск? Через неделю». Рука дёрнулась куда-то вправо, пальцы обожгло сразу же, от боли слёзы на глазах, вода выплеснулась на ногу, мало, но ощутимо. Стукнула чашку на ближайшую тумбочку, Паша с Витей уже вскочили: «Ты в порядке?», – побежали за тряпкой. «В порядке, только больно», – сквозь слёзы сказала Света, имея в виду совсем не то. «Ещё неделю с тобой в офисе, а потом как мне жить целый месяц?»

После работы она пошла к метро, но на полпути свернула на автобусную остановку. Задумалась, сверилась с адресом в интернете. Автобус подошёл, Света считала остановки и думала. Вышла, прошла по карте: вперед, потом направо и немного во дворы. Дёрнула ручку, колокольчик над дверью звякнул. Подняла глаза.

Перед ней на широких полках в несколько рядов стояли гитары с жёлтыми деками. Направо – маленькие укулеле. Слева проход в следующий зал. Она отправилась туда, прошла витрину с варганами, флейты, пару валторн и остановилась перед скрипками.

«Зачем?» – вдруг подумала с неудовольствием, даже с каким-то негодованием на себя. Но от полок не отошла. Смотрела нахмурившись, сжав губы. Вздохнула. «Какой же я стала слабой».

– Что-то подсказать?

Она вздрогнула, обернулась на тихо подошедшего продавца.

– Я… да… я не уверена, дело в том, что… – сглотнула. Заметила мёртвую муху в дальнем углу полки и совершенно некстати подумала: как давно она там лежит?

– Вы хотите купить скрипку, верно? – спросил продавец, выдержав учтивую паузу.

– Я…я… да. Да, только я не знаю… не знаю, какую.

– Никогда не играли? Желаете начать? Будете брать уроки? Учитель рекомендовал вам что-то конкретное?

– Нет, – рассердилась она, я не… то есть, он не рекомендовал, но вы-то в магазине именно для этого. Расскажите, чем они отличаются и… и которую я могу купить, чтобы научиться побыстрее.

– Только скрипка нужна?

– Да, – продавец уже начал её раздражать, и она хотела поскорее отделаться от него.

– Смычок, чехол не понадобятся?

– Ох, ну что за глупости вы несёте, нужно, конечно! – почти выкрикнула она, но тут же осеклась. – Извините.

Продавец дежурно улыбнулся.

«Ладно, мне надо успокоиться. Если Пашина жена играет на скрипке, то это еще ничего не значит. Я просто узнаю, что да как, сколько это стоит. Не собираюсь же я на самом деле…»

Домой она ехала со скрипкой.

Месяц прошёл почти молниеносно.

На следующий день после покупки скрипки она, замерев от собственной наглости, впервые написала Паше в мессенджер. «Привет! Извини, что в выходной беспокою. Можешь помочь найти репетитора по скрипке? Твоя жена ведь играет, она знает, наверное». Паша как-то очень легко ответил, дал контакты учителя, Дмитрия Петровича, не спросил ничего. Она позвонила, назначила дату и начала привыкать. Привыкать к тому, что Паша скоро уедет в отпуск, привыкать к тому, что скрипка это её с ним связь, не известная никому. «Он любит жену, жена любит скрипку, я тоже люблю скрипку, а значит…» Что «значит», она не могла бы сказать, но у неё было от этого «значит» какое-то смутное тёплое чувство. Испугавшись тогда грядущего Пашиного отсутствия в своей жизни, она почти перестала понимать по-настоящему свою реальную с ним связь: коллега с коллегой, вместе обедаем. Вместо этого ей стало казаться, что скрипка каким-то образом соединяет их, что это знак, символ, залог их особенных отношений. И это ощущение крепло с каждым днём, с каждым занятием у репетитора.

Читать дальше