Зорий Шохин - Жертва и хищник. Роман

Эдюля поймал такси и назвал адрес своего дома. В голове был сумбур. Одна за другой вспыхивали и гасли обрывки мыслей. Казалось, идиот киномеханик, словно издеваясь, прокручивает перед ним кадры бесконечной киноленты. От этого еще сильнее чувствовались возникающие, когда он нервничал, желудочные спазмы. Эдюля старался привести мысли в порядок: сравнить, сопоставить, выбрать. Но у него ничего не получалось, и от этого становилось еще хуже.

Конечно, старый клоун Шмулевич был до интимности знаком с человеческой фауной. Еще бы, столько лет нырять в вонючее болото богемы с ее завистью, обидами и калечащей конкуренцией! Не будь у него такого опыта жизни и проницательности, он бы преуспел на поприще маклера от искусства?! Смешно! Но старый проходимец мудр, как библейский змей. Не он ли поучал Эдюлю, что за изощренными манипуляциями жрецов искусства кроются жажда успеха и эгоизм? И что их фанфаронство не что иное, как амбиции и спесь, приправленные страхом отстать и быть обойденным другими? Теми, кто более молод, ловок и хваток. По слухам, дед этого мудака был киевским сапожником и вовремя удрал от погромов. Полуслепой, он всю свою жизнь чинил обывателям дырявые туфли, но сына в университет послал. А внук стал одним из китов Голливуда…

Боль потихоньку стихала, но озноб остался и все еще бил его. Эдюле, по сути, повезло: он встретился с заклятым врагом не вплотную, а, так сказать, опосредствованно. Лицом не к лицу, а к спине. Враг не только не видел его – не мог знать, что он так близко. И это давало неповторимый шанс. Ведь Эдюля не нападал, а защищался. А если ты в опасности, то, чтобы спастись, позволено все. Даже, незаметно подкравшись сзади, нанести сокрушительный удар. Главное – неслышно и незаметно. Чтобы враг не успел обернуться…

Вопреки правилам Эдюля сам себя причислял к исключениям. Если бы он играл по правилам, он бы всегда проигрывал. Поэтому он их инстинктивно остерегался. Он ведь по духу совсем не мачо. Не боец. Не рыцарь. И потому должен действовать совершенно иначе. Его способ защиты – мимикрия. Как у хамелеона. Недаром Гришечка Шапиро, сидевший с ним за одной партой шесть лет, именно с хамелеоном сравнивал Эдюлю. Но Эдюля хоть и слышал про такую тварь, никогда ее воочию не видел.

– А что это за зверек такой? – изображая наивность, спросил он у этого занудливого, типично еврейского мальчика. Может, тот не очень-то знает, о ком идет речь.

Но Гришечка только насмешливо улыбнулся:

– Да зверек такой маленький. Чтобы не заметили его, цвет меняет. Так он и добычу схватит, и от опасности спрячется…

– Ну ты и сука! – не сдержавшись, зло отреагировал Эдюля.

Что стоило тогда Гришечке отступить, пожалеть Эдюлю, пойти на примирение, а он…

– А что, давать тебе все списывать – не сука, а правду сказать – сука? – спросил он.

Видно, ему все же стало жаль Эдюлю, и он слегка смягчил вскипевшую в себе злость.

– Хамелеон – охотник в засаде. Пока сидит, притаившись, какая-нибудь бабочка, кузнечик, сверчок или маленькая ящерица появится, он их – цап…

Но про себя Эдюля решил, что Гришечка по сути прав. Если бы он, Эдюля, не стал охотником в засаде, ему бы тоже выпала судьба жертвы. И его бы сожрали. Так что мимикрия не только оборона, но и оружие. Потому что если ты сам не злодей, то должен уметь противостоять злодеям.

Весь жизненный опыт, с раннего детства, убедил Эдюлю, что лучшим способом избавиться от неожиданной угрозы может оказаться ловушка. Капкан или, если хотите, западня. Ведь он, Эдюля, не сделал Фрэнку Бауэру ничего плохого. Не помешал. Не подгадил. Не бросил в беде. Чего же тогда тот сам, без какой-либо причины или повода, устроил ему полтора десятка лет назад публичную казнь? Фактически высек в присутствии почти всего профессорского состава университета! Мало того – обесценил, жестоко и подло посрамил его научные звания, которыми Эдюля так гордился. Так что теперь уже не он, Эдюля, управлял собой, а нахлынувшая на него жажда мести.

Постепенно мысли его обрели приемлемую и даже четкую форму. И план стал вырисовываться сам по себе. Предстояло, правда, продумать все до мельчайших деталей. До самой последнего атома, нет – до иона! Взвесить. Убедиться. Перепроверить. Чтобы не было никаких неожиданностей. Ведь Фрэнка Бауэра предстоит поймать на его слабости, иначе ничего не выйдет. Он, по сути, раб чести, рыцарь слова и от сказанного ни за что отказываться не захочет.

И Эдюля задумал ловушку. Вернее – капкан! Такой, что не вырваться. Не сбежать! И поставит он его, подобно Гришечкиному хамелеону, сам, охотник в засаде, а не кто-нибудь другой. Причем неотразимой приманкой станут деньги. Вернее, их болезненная утрата. Мимикрия и вправду безотказное оружие. Жертва сама ринется в западню, а он, Эдюля, только захлопнет за ней дверцу. Только деньги должны быть крупными. Чтобы сердце зашлось болью, а мозг воспалился от ярости. К счастью, его конкуренты… нет, по правде говоря, враги… не бедны. Фрэнк – из богатой семьи калифорнийского судьи. А его теща, Сандра-Акула, – владелица крупной компании.